"Ника Ракитина. Елена Ольшанская. Мое королевство " - читать интересную книгу автора

- Который, мессир?
- Ярран, - буркнул Гэлад.
- Он нужен мессиру?
- Ясен пень.
Канцлер извлек из второго сапога и разгладил на стене покоробленный
обожженный лист пергамена:
- Вот это я нашел на кухне нашего Мастера Лезвия. Бездельник повар
хотел поджечь этим дрова. А... проходите, господа магистры!

...Жара стояла такая, что хотелось сесть прямо посреди улицы на
раскаленную, как сковорода, мостовую и так сидеть, не двигаясь, не открывая
глаз - пока косматый солнечный диск не увалится за пыльные тополя. Ночью
будет гроза... Клод Денон представил, как замрет оцепеневший воздух, как
навалится на город давящая тишина, и молния - длинная и золотая -
располосует небо такой вспышкой, что померкнут все другие, те, которые над
Твиртове. Это было так здорово и так недостижимо, что он только скрипнул
зубами.
Клоду было тридцать три года от роду, но благородная седина уже
посеребрила черные кудри. Когда из пыльного шкафа вылетает отоварившаяся
шубой моль в возрасте Христа, мерцает болотными глазами и заунывным голосом
вещает сентиментальные стихи... собственно, Клод мог пренебречь мнением
окружающих. Во-первых, Денон был Адептом, что само по себе имеет вес.
Адептам - сиречь приспешникам Одинокого Бога - стихи читать дозволено во
всяко время и любые. На то они и Адепты, чтобы знать, как удерживать в
границах разрешенного Божие и не только Слово. А, во-вторых, у Клода была
Сабина. Спору нет, неприятно, когда жена дворянина является не только его
женой; но человеку верующему в таких вопросах с Богом следует соглашаться.
Ну, спит Краон с Сабиной, и очень даже прекрасно. Можно спокойно заниматься
ребелией. И жене приятно, и Богу угодно, и совесть чиста.
Тетки у колодца судачили о мужьях, младенцах и ценах на хлеб и рыбу.
Тонкая струйка воды плескала в каменный замшелый сток, под который
подставлялись кувшины и ведра. Тетки не торопились. Под липами было
прохладно, жара не располагала ни к спешке, ни к хозяйственному рвению. Чуть
поодаль, в пыли, с курами и шелудивой собачонкой возились дети. При виде
Денона они бросили играть в щепки и окружили его, голося и протягивая
чумазые ладони. Денон, памятуя, что "господин должен быть щедр, суров, но
справедлив, и благороден", сыпанул горсть медяков. Завязалась ленивая, но
вполне злобная драчка, которая закончилась так же быстро, как и началась:
чья-то мамаша без лишних слов окатила мелюзгу водой. Досталось и Клоду. Вода
щедро окропила замшевые сапоги и тувии. Тетка бросилась извиняться, крича,
что она все выстирает и вычистит. Денон поморщился. Черт принес его в этот
квартал, черт бы побрал скотину немытую Гэлада, который, видите ли, не может
обсуждать серьезные дела за столом, за вином... ему, видите ли, присутствие
Сабины мешает! Нежный какой; в конце-концов, Сабина законная жена, и Клод не
позволит всякому хаму обзывать ее треской сушеной и, глянув на нее,
морщиться так, будто Сабина не женщина, а бутыль с уксусом. Клод вызовет
этого нахала на поединок, и пускай рассудит Бог.
Эрл застыл, пылая праведным гневом, а тетка меж тем стянутым фартуком
оттирала пятна с его сапог.
- Оставьте, добрая мона, - проговорил Денон с улыбкой. И прибавил, что