"Ника Ракитина. Елена Ольшанская. Мое королевство " - читать интересную книгу автора

все пустяки, и в такую жару он был бы счастлив, если бы ему подали напиться.
Под нос немедля ткнулось с десяток кувшинов, от некоторых разило
прокисшим вином и плесенью. Тетки наперебой затрещали, сетуя на жару и
переживая за здоровье мессира и неполитые огороды.
- А правду врут, жарища эта неспроста, вот как Бог свят, правду! Это
все они, писаки! Руки бы повырывать и вставить!.. - Денон брезгливо
поморщился, когда матроны уточнили, куда следует вставить. - Грамотеи!
- Вчерась одного такого грамотея кнутами пороли на площади. Верещал,
как Мартин кошак по весне. И пра-авильно! Нечего порчу возводить!
- Да не, бабы, они упрямые. Вон у Стафаны девка, Мета. Уж она ее
лупила-лупила, ободрала, как козу, неделю на лавку присесть не могла, а как
зажила задница!.. У-у, ведьма косая. Поглядела на меня, взяла щепочку, сажи
нашкребла... ну, писарь наш так чернилы разбавляет... и давай корябать.
Тестамент Стафанин разодрала на листочки, а он у ей на свадьбу дареный.
- Накарябала?
- А то! Меня овод укусил, окривела.
- Дай поглядеть.
- Перебьешься. И про мужика моего... Я, говорит, тебя счас опишу, и
тебя покрасят. И точно, змеюка! Как сглазила. Упал со стропил и башкой в
лохань с охрой. Вешать их надо, бабы, вот что.
- Как же, вешать! А церковь пролитие крови воспрещает.
- Тогда палить. Эй, мессир хороший, вам что, сплохело? Стафана, ну-ка,
плесни на него!
- Пшли вон, дуры! - заголосил Денон что есть мочи и рванулся прочь.
К стоящей у городских ворот башне он подходил с опозданием, но не
торопясь, потому как человеку его возраста и положения спешить несолидно.
Сапоги высыхали, влага оставляла разводы на нежной палевой замше. Денон
злился. Не прибавили доброго расположения духа и замечания двух неприличного
вида оболтусов: один бритый с оттопыренными ушами, по второму плакали
продавцы лечебных пиявок. Оболтусы хихикали и язвили по поводу бла-ародных
дворян, которые позволяют себе...
- Заткнитесь, - велел Гэлад, свесив из окна неопрятную голову. - И
препроводите.
Денон был ему благодарен. Хотя искренне недоумевал, к чему Кругу -
этакому гнилому подобию рыцарского ордена - вообще нужен Канцлер. Понятно
еще, если бы речь шла о нем, Клоде. У него происхождение, опыт,
стратегический склад ума. Он бы мог все возглавить, как надлежит. Вот взять
мессира Рене Краона, Одинокого Бога, - у него Орден. Адепты гроссмейстеру в
рот смотрят. А эти... создаватели. Вцепились в абсолютный текст, как репей в
собачий хвост, и делают вид, будто бы у них его писать получается. Богоборцы
хреновы, открыватели Ворот. Ну да, чего-то они добились, Одинокий их
молниями не поражает. С другой стороны, на всех дураков молний не
напасешься. И сдать бы их давно Канцелярии, чтоб не мучились, но что-то же
иногда шевелится в душе. А Рене - в мыслях Денон изредка позволял себе
фамильярность по отношению к почти что члену семьи - присвоил себе право
творить мир только по своему образу и подобию. Для прочих же литературных
талантов выбор прост. Стукнуло пятнадцать - или пожалте не писать, или
превратитесь в молнию над цитаделью. Или в бездарность. И у Денона согласия
не спросили ни Бог, ни его враги... Эрл споткнулся о щербатую ступеньку.
Факел бы зажгли, уроды... Он перекрестил рот, пригладил волосы и выбрался на