"Леонтий Иосифович Раковский. Изумленный капитан " - читать интересную книгу автора

сегодня-завтра - поход с царем, а тут - как за маленьким. Надоело! К чорту!
Он, в сердцах, хлопнул дверью.
Выйдя из дому, Возницын мгновение смотрел на громадный, расстилающийся
перед ним, голубой в вечерних сумерках, оснеженный луг, на заиндевевшую
башню Адмиралтейства, на мазанковые домики Морской академии, ставшие у Невы.
Воя, поскрипывая на морозе полозьями, тащат от Невы на дровнях бочку с
водой каторжники.
Вон у ворот Академии, с мушкетом в руке, зябнет на карауле Митька
Блудов из 2-й роты. Стучит нога об ногу настывшими башмаками. Замерз,
бедняга. Недаром он так внимательно провожает глазами кузнецов, которые
ватагой, не разбирая дороги, идут по снегу напрямки от Адмиралтейства к
Петровскому кружалу.
А на обезлюдевшем морском рынке по втоптанному плотно, почерневшему
снегу ходит с мешком какая-то баба. Она собирает клочья сена.
Такая знакомая, привычная картина.
Возницын круто, как по команде, поворачивается и шагает к Греческой
слободе, туда, где над царским Летним садом каркают вороны.

II

Замерзшее окно оттаивало. С подоконника по глиняной стене текло на пол.
Савка Борютин-меньшой, шестнадцатилетний гардемарин, вытирал тряпкой
подоконник.
В крохотной комнате, где стояли гардемарины, отец и сын Борютины, негде
было повернуться.
Пришли все свои, московские: Сашка Возницын, Андрюшка Дашков. Соседи.
Да прибежал всегда чуявший издалека, где пахнет выпивкой, торопецкий князь
Масальский.
Посреди комнаты, у колченогого стола, сидел сам хозяин, обрюзгший
сорокалетний гардемарин класса арифметики Лука Борютин. Сонными глазами он
тупо глядел перед собой. Видимо, завалился после обеда спать - приятели
помешали.
На широких нарах, заменяющих Борютиным кровать, свесив ноги, полулежали
Возницын и его закадычный друг Андрюша Дашков.
Востроносый и востроглазый князь Масальский переминался у печки с ноги
на ногу, как застоявшийся жеребчик. Ему не терпелось: хотелось скорее-скорее
за чарочку.
Хлопая руками по небеленным кирпичам, князь Масальский сказал:
- Ну, и холодно же у вас, господа морская гвардия! Печь-то, поди, с
Покрова не топлена?
- Зачем с Покрова? - отозвался Борютин меньшой. - Намедни топили: я из
Адмиралтейства щепы приносил!
- Грек, сволочь, прости господи! А еще галерным капитаном называется.
Нет того, чтобы постояльцам протопить, - почесывая под мышками, сказал
Борютин-большой. - Разве ж это гоже: мне, дворянину, мерзнуть как холопу
последнему? Дома у нас, помнишь Артемьич, - обернулся он к Возницыну, - хоть
столетнюю сосну вали, кому какая досада! А здесь ивового прута не срежь:
царь Петр шкуру спустит!
Помолчали. За дверью, на хозяйской половине, надсаживаясь, ревел
ребенок.