"Лобсанг Рампа. Тринадцатая свеча" - читать интересную книгу автора

сжимая книгу в руках.
По улице промчался запоздалый автобус, унося домой ночных уборщиков
офисов. Вдалеке величественно прогрохотал поезд с тяжелым грузом
автомобилей, мерно покачивающихся с легким дребезжанием над рельсами
сортировочной станции. Взвыла сирена, то ли полицейская, то ли скорой
помощи. Мод, глубоко погрузившейся в книгу, не было до этого никакого дела.
С ратуши раздался бой курантов, возвещавших наступление утра. Наконец
погасло окно в комнате у Марты. Вскоре и Мод выключила свет в гостиной и на
короткое мгновение он вспыхнул в окне ее спальни.
Звон посуды раннего молочника нарушил мирную сцену. Вскоре появились
дворники с тележками и снова нарушили тишину лязгом металла. По улице
пронеслись первые автобусы с зевающими рабочими. Из труб стали вздыматься
струйки дыма. Двери домов ненадолго открывались и быстро захлопывались за
людьми, которые начинали новую гонку, соревнуясь с временем и поездами.
Наконец красные жалюзи в спальне у Марты так яростно взлетели вверх,
что шнурок зашелся в неистовом танце. Марта с испуганным, припухшим от сна
лицом, тупо уставилась на равнодушный мир. Волосы, туго накрученные на
бигуди, придавали ей дикий и неаккуратный вид, а просторная фланелевая
ночная рубаха подчеркивала внушительные размеры и более чем щедрые дары
природы. Чуть позже дверь дома О'Хаггис медленно отворилась и чья-то рука
потянулась за бутылкой молока, оставленной на ступеньках молочником. После
долгой паузы дверь снова отворилась, и на этот раз на пороге появилась Мод в
полосатом домашнем халате. Усталым движением она вытряхнула коврик,
самозабвенно зевнула и снова скрылась в тишине своей обители.
Откуда-то из темного переулка вынырнул кот. Он осторожно оглянулся по
сторонам, прежде чем решился степенно выйти на дорогу. Прямо посреди улицы
он остановился, сел и занялся туалетом - умыл мордочку, ушки, лапки, хвост -
и снова исчез в темном углу в поисках завтрака.

ГЛАВА 2

Тимон! Тимон! - голос был резкий, испуганный, со скрипучими нотками, из
тех, которые ужасно раздражают и взвинчивают нервы до предела.
- Тимон! Поспеши, твой отец умирает.
Мальчик медленно вынырнул из глубин, в которых не было и искры
сознания. Он медленно пробивался сквозь густой туман сна, пытаясь поднять
налитые свинцом веки.
- Тимон, ты должен проснуться. Твой отец умирает!
Безжалостная рука схватила его за волосы и неистово встряхнула. Тимон
открыл глаза. Внезапно он услышал странный скрежещущий звук ("похожий на
хрип задыхающегося яка" - подумал он). Он сел и с любопытством завертел
головой, стараясь что-то разглядеть в полумраке маленькой комнаты.
На небольшом уступе стоял каменный сосуд. В нем плавал еще не
растаявший кусок масла. Полоска грубого холста, небрежно брошенная в
неуспевшее растаять масло, плохо исполняла функцию фитиля. Он шипел и
вспыхивал, отбрасывая на стену дрожащие тени. Из-за случайного сквозняка
фитиль неожиданно нырнул, зашипел еще сильнее" забрызгал, и слабый огонек
совсем приуныл. Потом, напитавшись от погружения в масло, он вспыхнул с
новой силой, разбрасывая струйки дыма и сажи по всей комнате.
- Тимон! Твой отец умирает, ты ДОЛЖЕН сходить за ламой! Поторопись! -