"Лобсанг Рампа. История Рaмпы (Скитания разума)" - читать интересную книгу авторанебо, побагровевшее, как во время солнечного затмения. Хотя тогда я этого не
знал, это был день атомной бомбардировки Хиросимы, 6 августа 1945 года. Японцам теперь не до меня, у них своих проблем по горло, подумал я и ухитрился стащить военный мундир, кепи и пару тяжелых сандалий. Затем через узкую, никем не охраняемую дверь, я, пошатываясь, вышел на улицу и побрел к берегу, где наткнулся на рыбацкую лодку. По-видимому, при взрыве бомбы ее владелец в панике бежал, потому что его нигде не было видно. Лодка лениво покачивалась у причала. На дне валялось несколько кусков несвежей рыбы, от которой уже несло тухлятиной. Там же была кем-то забытая жестянка с затхлой водой, едва пригодной для питья. Мне удалось отвязать скользкую веревку, удерживавшую суденышко у берега, и отплыть в море. Несколько часов спустя ветер наполнил рваный парус, который мне удалось поднять, и лодка устремилась навстречу неизвестности. Это последнее усилие меня доконало, и я свалился на дно лодки в глубоком обмороке. Сколько времени прошло, я не знаю, об этом я мог судить лишь по степени разложения гнилой рыбы, но очнулся я при первых проблесках зари. Лодка неслась вперед, рассекая носом невысокие волны. После болезни я был слишком слаб, чтобы спустить парус, и мне ничего не оставалось, как только лежать на дне лодки наполовину в соленой воде, среди плавающих в ней отбросов. Днем во всю мощь палило солнце, выжигая глаза и доводя мозг до кипения. Язык у меня распух и стал, казалось, величиной с руку, сухой и шершавый. Губы и кожа на щеках потрескались. Боль была невыносимая. Я почувствовал, как мои легкие снова разрываются от кашля, и понял, что пневмония вернулась. Дневной свет померк, и я без сознания сполз в зловонную воду. Время потеряло свой смысл, время было лишь вереницей багровых пятен с грани жизни и смерти. Внезапно раздался резкий удар, и под килем заскрежетала галька. Мачта закачалась, грозя вот-вот сломаться, а грязный потрепанный парус бешено затрепыхался на сильном ветру. Силой инерции меня вместе с вонючей водой протащило к носу лодки. - Гляди-ка, Хэнк, на дне лодки валяется какой-то косоглазый, похоже, дохлятина! - Гнусавый голос вызвал у меня короткую вспышку сознания. Я лежал не в силах шевельнуться, не в силах показать, что еще жив. - Ты чего это там? Дохляка испугался? Нужна нам лодка или нет? Подсоби-ка мне, и мы его выбросим. Лодка заходила ходуном под тяжелыми шагами, грозящими размозжить мне голову. - Приятель, эй, приятель! - послышался первый голос. - Крепко, видно, бедняге досталось. Может, он еще дышит, Хэнк, как по-твоему? - Кончай трепаться. Он все равно не жилец, так что выбрасывай. У нас времени нет, чтобы с ним возиться. Сильные грубые руки схватили меня за ноги и голову, раскачали раз-другой, отпустили, и, перелетев через борт, я со всего размаху шмякнулся на песчано-галечный берег. Даже не оглянувшись, оба парня принялись тащить и раскачивать увязшую в песке лодку. Пыхтя, ругаясь, отшвыривая в сторону камни и крупный галечник, они наконец столкнули ее на воду. Затем оба, охваченные непонятной мне паникой, с лихорадочной поспешностью взгромоздились в лодку и, неумело правя парусом, отплыли прочь. Солнце палило нещадно. На меня набросились какие-то мелкие песчаные твари, и я терпел муки тех, кто предан вечному проклятию. Постепенно день |
|
|