"Карен Рэнни. Моя безумная фантазия " - читать интересную книгу автора

показался мальчиком, укутанным по зимней погоде и ожидающим товарища, чтобы
поиграть в снежки. Он ранил ее в самое сердце.
"О, Мэри-Кейт, ты никогда не просила луну с неба, так не начинай
сейчас! Ты никогда больше его не увидишь, оно и к лучшему. Какой прок желать
того, чего не можешь получить? Почему же он тронул тебя, до жалости, до
боли?"
Она захотела дать ему нечто большее, чем простую благодарность,
каким-нибудь образом выразить свои чувства к нему: интерес, уважение,
восхищение и даже едва уловимое страстное желание. Мэри-Кейт знала, что
никогда его не забудет, пусть даже они больше не встретятся. Возможно, он
навсегда поселится в ее снах.
Она не могла подарить ему ничего ценного - ни безделушки, сделанной
своими руками, ни сплетенного из своих волос шнура. Ничего, кроме
предчувствия, которое переполняло ее сердце и постоянно напоминало о себе.
Так или иначе Джереми примет во внимание ее просьбу. Только это она и
могла подарить Арчеру Сент-Джону. Голос его жены, предупреждающей об
опасности. Предостережение.
Ведь ничего такого не случится? Однако в жизни постоянно происходят
события, которые не должны происходить. Вот и она очутилась здесь именно по
этой причине. На первый взгляд деревушка казалась заброшенной. Несколько
ветхих домов стояло вдоль дороги, еще несколько развалюх примостилось вокруг
поля неподалеку. Мэри-Кейт наверняка пропустила бы это поселение, если бы не
сгорбленный старик, который стоял у забора, опираясь на мотыгу. В ответ на
ее вопрос он молча показал на север.
Девушка постучала в первую дверь. Ей открыла женщина примерно ее
возраста; на руках она держала ребенка, другой цеплялся за ее юбку. Одежда у
них была одинаковая - младенец, ребенок постарше и мать носили запачканные
балахоны, выкрашенные орехом, только на женщине был еще и коричневый фартук.
На лицах всех троих, несмотря на разницу в возрасте, застыло одинаковое
выражение лица - настороженное. Здесь царили бедность и плохо скрываемая
безнадежность, однако обитатели дома выглядели здоровыми и розовощекими.
Мэри-Кейт хотела сказать им, что есть гораздо худшие места для бедняков, чем
эта тихая деревушка. Лондон, например, где неимущие живут в нищете и грязи.
Но она ничего не сказала, даже не улыбнулась, а спросила, не знает ли
женщина, где живет Элеонора О'Брайен. Хозяйка бросила на нее быстрый взгляд
и указала направление.
Через несколько минут Мэри-Кейт нашла свою мать.
Мэри-Кейт стояла и смотрела на маленький каменный крест, отмечавший
место захоронения. На нем были старательно выбиты имя и фамилия: Элеонора
О'Брайен. Так вот ответ на ее вопрос, разгадка тайны? Никакого ответа, и
тайна по-прежнему скрыта во мраке.
Сколько она уже стоит здесь? Мэри-Кейт не знала. Когда заболели ноги,
молодая женщина села в изножье могилы, не сводя глаз с каменного креста,
покрытого лишайником. Прошли, наверное, годы, если камень успел зарасти
мхом. И все это время она ничего не знала.
- Значит, ты - Мэри-Кейт?
Она обернулась на звук мужского голоса и увидела высокого мужчину,
который, по всей видимости, был одним из ее братьев. Он походил на отца
овалом лица, широкими плечами. На этом сходство заканчивалось. Глаза
смотрели неприветливо, губы не улыбались.