"Багван Шри Ранджниш (Ошо). Мастер - это зеркало" - читать интересную книгу автора

созерцания, что вы не забываете созерцать, что вы созерцаете...
созерцаете... созерцаете.
И мало-помалу, по мере того, как созерцающий становится все более
тверд, уверен, спокоен с ним происходит трансформация.
Созерцаемое исчезает. И впервые созерцающий превращается в
созерцаемого, наблюдатель становится наблюдаемым. Вот вы и пришли домой.

Любимый Бхагван! Я ничего не ждал от Вас. Вы же обвели
меня вокруг пальца, подарив столько прекрасного! Должен ли саньясин
задавать вопросы, или все должно идти своим чередом?

Все идет своим чередом. Но саньясин всегда должен бодрствовать, чтобы
не упустить свой поезд. Поезд приходит в свой черед, но вы должны быть
начеку. Вокруг вас столько всего происходит. И 24 часа в сутки, в состоянии
сна или бодрствования, вы должны следить за тем, что происходит. И, став
бодрее духом, вы поразитесь: происходят те же самые вещи, что и раньше, но
меняется их смысл, и они приобретают новое значение.
Роза все та же, но теперь от нее исходит некое излучение, некая новая
энергия, о существовании которой вы и не подозревали, - это красота совсем
иная. Похоже, раньше вы обращали внимание лишь на внешность розы, теперь же
ее внутренний мир предстал вашему взору. Вы видели дворец только снаружи, и
вот ступили в его внутренние чертоги. Сотни раз вы видели луну. Но, созерцая
ее безмолвно, мирно, в состоянии медитации, вы открываете ее новую красоту,
красоту, недоступную ординарному восприятию, для созерцания которой
необходимо выработать способность видения сути.
И способность эта возрастает, когда вы пребываете в состоянии мира и
безмолвия.
Как-то раз... Это весьма поучительная история. Один индийский поэт,
Рабиндранат Тагор, сделал перевод своего небольшого поэтического сборника,
Gitanjali, что в переводе означает "Подношение Песен". За этот маленький
сборник он был удостоен Нобелевской премии.
Сам Рабиндранат был несколько обеспокоен, поскольку это был перевод, а
поэтический перевод - дело всегда непростое. Легко переводить прозу, поэзию
всегда невероятно сложно, поскольку прозой изъясняются на рынке, а
поэтический слог относится к ведомству любви и красоты, к обители луны и
звезд. Здесь нужен весьма деликатный подход.
К тому же каждому языку свойственны свои нюансы, практически не
поддающиеся переводу. Так что даже перевод собственной поэзии вызывал в
поэте сомнения. И тогда он показал его одному миссионеру-христианину,
пользо-вавшемуся в те дни большой популярностью. То был С.Ф.Эндрюс, человек
весьма культурный, литературно грамотный и утонченный. Эндрюс предложил
автору внести четыре изменения. "Здесь все верно, - вынес он свое
заключение, - за исключением четырех мест."
Рабиндранату ничего другого не оставалось, как принять полученный совет
и внести соответствующие правки в этих четырех местах.
Его друг, ирландский поэт Йетс, организовал в Лондоне встречу
английских поэтов для заслушивания перевода Рабиндраната. Он заслужил
всеобщее одобрение. Красота его поэзии являла собой нечто совершенно новое
для западoro мира.
Однако сам Йетс, один из самых выдающихся поэтов того времени, заметил: