"Виталий Рапопорт. Как и почему " - читать интересную книгу автора

имеются основания, потому что летом 1948 в Кремле много занимались
биологией. Маленькое отступление. Вы знаете сущность разногласий между
Лысенко и его противниками?
- Очень смутно, что-то по поводу идеализма.
- Придется этого коснуться. Вот сталинская цитата, которая неплохо
объясняет сей предмет: "Вейсманисты и их последователи, отрицающие
наследственность приобретенных свойств, не заслуживают того, чтобы долго
распространяться о них. Будущее принадлежит Мичурину". Лысенко утверждал,
что изменения в живом организме, полученные под влиянием условий жизни,
передаются по наследству. Генетики возражали, что такая передача невозможна
в принципе, поскольку наследственная информация хранится в генах и
хромосомах. Лысенко пытался подтвердить это опытами, которые не удавались,
но он был изворотливый жулик, подтасовывал результаты и, главное, умел
подводить марксистскую базу.
- Но если экспериментальные доказательства отсутствовали, как же он
сохранял свое положение?
- А как алхимики могли продолжать свои старания на протяжении многих
веков? Или изобретатели вечного двигателя? Цель была привлекательная. Сталин
принял сторону Лысенко из политических соображений: если эти положения верны
относительно растений, то их можно применить к людям. Тогда навыки
строителей социализма, достигнутые с помощью пропаганды и террора, будут
автоматически проявляться у следующего поколения советских людей. Это
понятно?
- В первый раз до меня дошел смысл этой борьбы с генетикой. В школе
нам так не объясняли.
- Ладно. Лысенко еще в 47-ом писал Сталину: "Метафизическое учение о
живых телах - морганизм-менделизм, вейсманистский неодарвинизм --
преподается во всех вузах, мичуринское же учение, советский дарвинизм, почти
нигде не преподается. Прошу Вас, товарищ СТАЛИН, помочь этому хорошему,
нужному для нашего сельского хозяйства делу". Сталин тогда ничего не сделал,
сил было мало. Теперь он решил, что надо действовать. События развивались
драматично. Директор Ботанического сада академик Цицин обратился к Сталину и
Жданову с предложением устроить в ВАСХНИЛ публичное обсуждение
несостоятельных концепций Лысенко. Пора, мол, окончательно разоблачить этого
шарлатана. Цицин некогда был с Лысенко заодно, но после происшедшего у них
конфликта сводил счеты. Сталин нашел идею полезной, но применил по-своему.
Тогда в ВАСХНИЛ из-за репрессий оставалось всего 16 действительных членов.
15 июля Сталин постановлением Совмина добавил к ним сразу 35 - все
лысенковцы. Прочитав в газете список новых академиков, Цицын слег с
инфарктом. 23 июля Лысенко прислал Сталину текст своего доклада на
предстоящей сессии ВАСХНИЛ, этот документ вождь внимательно прочел и
отредактировал. Очень вероятно, что в тот же день он дал Шепилову конкретные
указания по поводу сессии, о чем тот и сообщил своему шефу Жданову. Среди
этих указаний одно было особенно примечательное: в день закрытия сессии
опубликовать покаянное письмо Юрия, которое отправитель явно не предназначал
для печати. Неудивительно, что Жданов свалился. Сессия ВАСХНИЛ прошла в
атмосфере махрового мракобесия, очень в духе того времени, если вспомнить
всесоюзные потуги доказать русский приоритет в каждой области знания.
Морган, а особенно подозрительные для русского уха Вейсман и Мендель не
могли устоять против нашего посконного Мичурина. Президент Белорусской