"Алексей Раскопыт. Бег с барьерами" - читать интересную книгу автора

не счастье?
Волков передернулся, когда в кабинет напористо вошел Топоров.
- Здравствуй, Андрей,- сказал Топоров, усаживаясь по-хозяйски в кресло
в сторонке от стола, чтобы не выглядеть просителем.- Я все же переговорил с
правлением, многих уломал. Большинство за то, чтобы передать запись
Уркаганова мне!
Волков набычился, седые брови сшиблись на переносице, глаза изучающе
пробежали по лицу Топорова.
- Успокойся,- отрезал он ровным, контролируемым голосом. - Я наложил
вето не из прихоти. Пойми мою позицию, а то как тетерев слышишь только себя.
Сложность в том, как я уже говорил, что Уркаганов был не только величайшим
математиком, но и ярчайшей личностью. Это дар от бога. Ему все давалось
легко. Никто не видел, чтобы он учил языки, но владел двадцатью. Он постыдно
орал "Шайбу!", а утром сочинял филиграннейпгую музыку. Буйствовал в кутежах,
у него была куча баб - здесь он тоже был мастак. Восемьдесят ич ста, что он
тебя подчинит. Не такой человек, чтоб не вмешиваться. Он станет оборотнем, и
мы потеряем вас обоих.
- Почему станет оборотнем? - взмолился Топоров.
Вместо ответа Волков пощелкал клавишами, набирая код, стена за его
спиной превратилась в экран. Волков развернулся в кресле, чтобы наблюдать
одновременно за Топоровым и за экраном. В освещенном пространстве появился
зал машинных расчетов. Уркаганов, значительно моложе, чем на портретах,
нетерпеливо взирал на корреспондента, тянувшегося с микрофоном.
- Профессор, как вы относитесь к проблеме пересадки личности?
Уркаганов пожал плечами: - Ее вводят в этом году, хотя можно было бы
лет на пять раньше.
Цивилизация делает мощный рывок вперед, ничьи знания не потеряются.
- Профессор, довольно необычный вопрос: не лучше ли будет жить так
называемым пассажиром? Никаких тревог, никаких усилий. Вечная пенсия, живи в
свое удовольствие. Не захотят ли многие перейти в эту стадию?
Уркаганов засмеялся. Зубы его блеснули, как вспышка молнии: - Шутите? Я
такой жизни не представляю. Например, я пассажиром не останусь; В первый же
день возьму управление на себя!
Газетчик ужаснулся: - Ведь это преступление!
- Вы так думаете? - спросил Уркаганов насмешливо.- Я автор,
изобретатель пересадки, лучше кого-либо знаю, что осталась масса нерешенных
этических вопросов. Сегодня решили так, завтра пересмотрят. Впрочем, я не
буду дожидаться, пока чиновники внесут поправки.
- За это предусмотрено полное стирание личности,- напомнил репортер
осторожно, не зная, как реагировать на откровенное заявление молодого гения,
прогремевшего на весь мир.
- А я признаюсь,- ответил Уркаганов, и снова было непонятно, насколько
серьезно он говорит.- Память моего разумоносителя будет со мной. Кто
заподозрит? А морально я прав. Кто бы ни был моим носителем, ему будет
хорошо. Под моим руководством даже лучше.
Щелкнуло, экран погас. Топоров повернулся к Волкову, наблюдавшему за
ним с грустной улыбкой.
- Слышал? - спросил Волков.
- Это несерьезно,- возразил Топоров.- Уркаганов ерничал!
Волков покачал головой: - Нет. Конечно, есть законы нравственные и