"Рудольф Распе. Вечера барона Мюнхгаузена (барон Мюнхгаузен)" - читать интересную книгу автора

видели своих солдат только на торжественных парадах.
Ничуть не претендуя на какие-либо особые заслуги на поле брани, я
всегда честно выполнял свой долг солдата. В одной из таких экспедиций и
принял деятельное участие мой литовский конь. Дело было под Очаковом, куда
мы загнали турок. Во время горячей схватки с врагом я заметил, что на меня
надвигается облако пыли, скрывающее новые полчища турок. Я велел своим
гусарам поднять такие же облака пыли с обоих флангов, а сам бросился на
врагов, обратив их в беспорядочное бегство. Разбитые наголову, они не
только были загнаны в крепость, но даже были выгнаны из нее, чего мы вовсе
не ожидали. Преследуя турок на своем литовском коне, я остановился среди
базарной площади и с изумлением оглянулся: вокруг меня не было больше
никого - ни врагов, ни своих. Куда же они все подевались?
Раздумывая над этим, я подъехал к колодцу, чтобы напоить своего
запыхавшегося коня. Он начал пить. Пил, пил, и, наконец, мне стало
казаться, что этому питью не будет конца. Прошло пять минут, десять,
полчаса... Но вот я оглянулся, чтобы посмотреть, не видно ли где-нибудь
моих гусаров. И что же я увидел? Задняя половина моего великолепного коня
была отрезана, как ножом, и все, что животное так жадно впивало в себя,
било фонтаном, выливаясь через отверстие, пересекавшее туловище коня на
середине. Вот чем и объясняется его неутолимая жажда!
Повернув оставшуюся половину коня обратно, я поскакал на двух передних
ногах его к тем самым воротам, через которые ворвался в крепость,
преследуя турок. И тогда все сделалось ясным. В пылу преследования я не
заметил, как кто-то, когда я въезжал в крепость, опустил шлагбаум,
перерезавший пополам моего коня. Тут же, у ворот, возле шлагбаума, и
лежала недостающая задняя часть славного животного, еще вздрагивающая от
боли. К счастью, наш эскадронный коновал оказался настоящим мастером в
таких делах: он тотчас же собрал молодые побеги лаврового дерева и сшил им
обе половинки моего коня. Разрастаясь, эти побеги переплелись с
внутренностями животного и вернули ему былую крепость и силу.
Мало того, пробиваясь наружу, лавровые ветви и листья образовали над
седлом нечто вроде маленькой беседки, нередко охранявшей меня в походах от
действия знойного солнца. После этого не одно сражение выиграли мы еще
вместе с моим благородным литовцем под сенью общих наших лавров!
К сожалению, во время моего турецкого плена (я уже упоминал об этой
грустной поре, когда мне приходилось нести обязанности пчелиного пастуха)
я вынужден был расстаться с моим красавцем-конем, и после заключения мира,
будучи отпущен на волю, я вернулся в Россию, а оттуда на родину уже в
карете.
Во время этого путешествия и приключилась история, получившая
впоследствии широкую огласку, но удивительно искажаемая многими
рассказчиками, почему я охотно сообщу вам сейчас, друзья мои, ту именно
версию, которая наиболее соответствует действительности. Получать сведения
из первоисточника - лучшее средство для того, чтобы не сделаться жертвой
различных обманщиков и хвастунишек.
В ту зиму не только в России, но и по всей Европе стояли такие холода,
что даже солнце отморозило себе нос. Однажды пришлось нашей почтовой
карете проезжать узкой проселочной дорогой, и, чтобы не столкнуться с
другими каретами, я приказал почтальону дуть в свой рожок. Он дул долго и
что было силы, но ни один звук не выходил из его сигнального рожка.