"Матрена Распутина. Распутин. Почему? " - читать интересную книгу автора

тут они встретят сомнение, то им остается только молиться и просить Бога
наставить их и умудрить, и если они поверят этому, то все будет хорошо, так
как Бог не может оставить без своей помонщи того, кого он поставил на
царство и кому вложил в руки всю власть над народом. Тут он ввел и другую
нотнку, также близкую взглядам императрицы, а именно, что царю и ей нужно
быть ближе к народу, чаще видеть его и больше верить".
Дополнение Гурко: "Одна из существенных причин расположения Александры
Федоровны к Распутину сонстояла именно в том, что она почитала его за
выразитенля народной мысли".
Особый знак
Обращу внимание на слова Коковцова о том, что царица сначала не слишком
хорошо понимала, о чем говорит отец. Это весьма интересное замечание. Еще
когда он вернулся в Покровское после странствований, обнщавшиеся с ним
обратили внимание, что он "стал гонворить непонятно". Речь идет не о
косноязычии, а о том, что суть его речи была для слушающих затемнена. И
тольнко после того, как отец "настраивал", как сказали бы мы сейчас,
собеседника на свой лад, приходило ощунщение ясности.
Приведу здесь только одно из многочисленных свиндетельств. Труфанов:
"Феофан рассказывал: Вот Божий человек! И говорит-то не так, как мы,
грешные. Было раз так. Государь, государыня с наследником на руках, я и он
сидели в столовой во дворце. Сидели и беседованли о политическом положении
России. Старец Григонрий вдруг как вскочит из-за стола, как стукнет куланком
по столу. И смотрит прямо на царя. Государь вздрогннул, я испугался,
государыня встала, наследник запнлакал, а старец и спрашивает государя: "Ну,
что? Где екнуло? Здеся али тута?" - при этом он сначала уканзал пальцем
себе на лоб, а потом на сердце. Государь ответил, указывая на сердце:
"Здесь; сердце забилось!" - "То-то же, - продолжал старец, - коли что
будешь делать для России, спрашивайся не ума, а сердца. Сердце-то вернее
ума..." Государь сказал: "хорошо", а гонсударыня поцеловала его руку,
произнесла: "Спасибо, спасибо, учитель".
Труфанов, разумеется, привел этот случай, чтобы посмеяться. Но урок --
в другом. Чтобы не дразнить гунсей, не буду говорить о боговдохновенности.
Умному - достаточно.
Приведу здесь слова Гурко. В них важно все, но осонбое внимание обращу
на конец отрывка: "Ненависть столичного общества к Распутину государыня
объяснянла себе, между прочим, и тем, что он принадлежал к крестьянству, а
не к тому избранному кругу, который почитал доступ во дворец своим
исключительным пранвом. Между тем членов этого общества государыня венличала
не иначе как "бриджистами", а то обстоятельнство, что Распутин принадлежал к
народным массам, в глазах царицы было его большим преимуществом: она думала,
что слышит от него как бы голос земли".
Именно "голос земли" слышала Александра Федонровна и он давал ей
неизмеримо больше, чем хор голонсов "бриджистов".
Интересно представить себе, как внешне могли выгнлядеть беседы отца и
Александры Федоровны.
У отца и после прибытия в Петербург, естественно, остался его прежний,
сибирский выговор. Он произнонсил слова на о, например, - милой и
т.п.
Интонации у него тоже были особые, сибирские. Его речь даже чисто внешне не
была похожа ни на что ранее слышанное Александрой Федоровной.