"Матрена Распутина. Распутин. Почему? " - читать интересную книгу авторатут они встретят сомнение, то им остается только молиться и просить Бога
наставить их и умудрить, и если они поверят этому, то все будет хорошо, так как Бог не может оставить без своей помонщи того, кого он поставил на царство и кому вложил в руки всю власть над народом. Тут он ввел и другую нотнку, также близкую взглядам императрицы, а именно, что царю и ей нужно быть ближе к народу, чаще видеть его и больше верить". Дополнение Гурко: "Одна из существенных причин расположения Александры Федоровны к Распутину сонстояла именно в том, что она почитала его за выразитенля народной мысли". Особый знак Обращу внимание на слова Коковцова о том, что царица сначала не слишком хорошо понимала, о чем говорит отец. Это весьма интересное замечание. Еще когда он вернулся в Покровское после странствований, обнщавшиеся с ним обратили внимание, что он "стал гонворить непонятно". Речь идет не о косноязычии, а о том, что суть его речи была для слушающих затемнена. И тольнко после того, как отец "настраивал", как сказали бы мы сейчас, собеседника на свой лад, приходило ощунщение ясности. Приведу здесь только одно из многочисленных свиндетельств. Труфанов: "Феофан рассказывал: Вот Божий человек! И говорит-то не так, как мы, грешные. Было раз так. Государь, государыня с наследником на руках, я и он сидели в столовой во дворце. Сидели и беседованли о политическом положении России. Старец Григонрий вдруг как вскочит из-за стола, как стукнет куланком по столу. И смотрит прямо на царя. Государь вздрогннул, я испугался, государыня встала, наследник запнлакал, а старец и спрашивает государя: "Ну, что? Где екнуло? Здеся али тута?" - при этом он сначала уканзал пальцем "Здесь; сердце забилось!" - "То-то же, - продолжал старец, - коли что будешь делать для России, спрашивайся не ума, а сердца. Сердце-то вернее ума..." Государь сказал: "хорошо", а гонсударыня поцеловала его руку, произнесла: "Спасибо, спасибо, учитель". Труфанов, разумеется, привел этот случай, чтобы посмеяться. Но урок -- в другом. Чтобы не дразнить гунсей, не буду говорить о боговдохновенности. Умному - достаточно. Приведу здесь слова Гурко. В них важно все, но осонбое внимание обращу на конец отрывка: "Ненависть столичного общества к Распутину государыня объяснянла себе, между прочим, и тем, что он принадлежал к крестьянству, а не к тому избранному кругу, который почитал доступ во дворец своим исключительным пранвом. Между тем членов этого общества государыня венличала не иначе как "бриджистами", а то обстоятельнство, что Распутин принадлежал к народным массам, в глазах царицы было его большим преимуществом: она думала, что слышит от него как бы голос земли". Именно "голос земли" слышала Александра Федонровна и он давал ей неизмеримо больше, чем хор голонсов "бриджистов". Интересно представить себе, как внешне могли выгнлядеть беседы отца и Александры Федоровны. У отца и после прибытия в Петербург, естественно, остался его прежний, сибирский выговор. Он произнонсил слова на о, например, - милой и т.п. Интонации у него тоже были особые, сибирские. Его речь даже чисто внешне не была похожа ни на что ранее слышанное Александрой Федоровной. |
|
|