"Валентин Распутин. Пожар (Повесть)" - читать интересную книгу автора

глухого тупика, до какого-то остростенного безжизненного узика - отступал
Иван Петрович: ничего не понять.


12


В последнем, мучном складе не одна только была мука и не с одними
только крупами, хранили еще и сахар. Средь муки и крупы он держался
по-барски: они, сваленные как попало в мешках на пол, оплыли серой пылью,
для сахара же с левой стороны устроили настил и подстелили брезент. И кули,
в каких он был, отличались чистотой и доброшивом, и уложены они были
аккуратно. Будто не свои же мужики таскали и укладывали, а вызывали бригаду
из-за границы. По привычке хвататься прежде за тяжелое, ноги понесли Ивана
Петровича к сахару. Но Афоня Бронников придержал:
- Давай, Иван Петрович, за муку. Это все... - и он опять, как в том
складу, отмахнулся.
Здесь хоть не припекало. Но торопиться следовало и здесь, до огня
оставалась одна неполная постройка. Огромная и бесформенная куча не куча,
штабель не штабель из муки возвышалась в полтора-два человеческих роста. Для
двоих здесь таски до следующего пожара. Иван Петрович не позволил себе
испугаться работы, не тот это был случай, чтобы раскидывать и подсчитывать,
а взвалил первый попавшийся, отбитый в сторонку мешок, не подумав, что ради
его отставили, и с головой ухнул в муку. Мешок по шву разошелся,
раззявленным боком вскинул его на себя Иван Петрович и - как взорвался
белым, мука залепила рот, набилась за воротник. Афоня, не выдержав, могуче
загрохотал-захохотал:
- Теперь, Иван Петрович, в Ангару, опосле под огонь - и пирог готовый.
Отряхиваясь и отплевываясь, Иван Петрович не сдержал досады. Но это
было и разумно, что он сказал:
- Ты, чем гоготать, прикинул бы, что мы с тобой тут с гулькин хвост не
вытаскаем. На выпечку не хватит. Где народ-то?
- Начальник хотел собрать...
- Да он уже забыл, твой начальник!.. Его отхватили куда - и с концом!
Он без головы сегодня.
Встав на изготовку, которая показывала, что он сейчас начнет хватать
любого за шкирку и метать сюда, Афоня пошел.
Иван Петрович с мешком на загорбке в дверях остановился. Куда? До ворот
далеко, и таскать в ворота - это торить дорогу, которая никому не нужна.
Рядом забор, но забор на ногах, он держит оборону против охотников до всего
этого разбросанного по снегу и грязи добра. И все-таки надо валить забор. И
вдруг Ивана Петровича ожгло: а где же топор? Где топор, который он прихватил
из дому и которым сбивал крышу? Где он его бросил? Иван Петрович кинулся
было на огонь, но спохватился, что б последнем складу, откуда он выкатывал
масло, делать ему с топором было нечего, он оставил его где-то раньше. И
топор сгорел. Сгорел топор, который нужен сейчас для забора больше рук. Взял
из дому вещь и погубил.
Он вспомнил опять об Алене, и тревожным был этот высверк о жене: не
подлезла бы, дурная голова, под беду. Почему-то показалось, что между ними
сейчас огромная даль. Рядом, а далеко. Потому что расстояние это меряется