"Валентин Распутин. Пожар (Повесть)" - читать интересную книгу автора

А лифт там, пишет дочь, и по сю пору на приколе, в его шахте через
выломанную дверь уже кто-то разбился. Что в иных местах нельзя, в Иркутске
можно.
И только у сына, к которому летели на самолете, Иван Петрович вошел
опять в душу. Сын Борька встретил их в Хабаровске - рослый, как все они
нынче на сытых хлебах, сильно повзрослевший, в форме, выделяющей его мужскую
стать и подбирающей материнскую скуластость. Уже и не Борька, а Борис
Иваныч. После авиационного училища он работал техником в небольшом
аэропорту, и, к покою Алены, работа его делалась на земле. В тот же день на
другом, на маленьком самолете они прибыли на это место - красивый и богатый
поселок, весь в зелени и уборе. Правда, и время выпало хорошее - сухой
сентябрь. Борис жил своим домом, который отдали молодым тесть с тещей,
построившиеся посолидней отдельно через улицу, а при доме был сад с разной
ягодой и самделишной яблокой. Обо всем этом Борис и рассказывал и писал, но,
пока не видел глазами Иван Петрович, как к писаному и относился. А потеребил
яблоко с живого дерева, обошел поселок, поглядел в людские лица, не
испорченные через одно пьянством, съездил на рыбалку, подивившись, что рыбы
в невеликой речке больше, чем в Ангаре, и порадовался за Борьку. Везде,
сказывают, хорошо, где нас нет, но тут и верно было не худо. Дело не в
яблоке и не в тепле, свой климат он и есть свой, а жизнь здесь чувствовалась
не надрывная, порядка здесь просматривалось больше, и держался этот порядок
не на окрике и штрафе, а на издавна заведенном междоусобном общинном законе.
Вот в чем дело. И даже если и преувеличивал Иван Петрович, а казалось ему,
что ничуть он не преувеличивал, то и тогда несравнимо с Сосновкой.
Сын с невесткой пристали: переезжайте. Им подпели Борисовы тесть с
тещей, которым Иван Петрович с Аленой приглянулись, видать, бесхитростностью
и подладом. Присмотрим неторопко дом, сторгуемся, здесь большой совхоз,
работа найдется. Будете при нас, а мы при вас, все равно надо к кому-то
притуляться. Никто вас в Сосновке за хвост не держит.
Никто за хвост не держит, а Сосновка сама? А земля, которой отдана
жизнь? И жизнь всего позаднего, прежнего рода. Неужели оставить все это
архаровцам, которые, идучи с работы, по дороге сворачивают на кладбище
оправляться, с чем прихватил их однажды Иван Петрович? Кому-то надо или не
надо держать оборону? Проть чужого врага стояли и выстоим, свой враг, как и
свой вор, по-страшнее.
С тем и примирился Иван Петрович, воротившись от сына и впрягшись опять
в невеселый хомут сосновской жизни. Но знал он теперь, что не всюду живут
одинаково и что есть куда оборачиваться за поддержкой. С тем и работал,
продолжая тянуть лямку победителя соревнования, хотя никакого соревнования
не было и в помине, а было - или работник ты, или нет, или природный пахарь,
или неотставной болтун. И встревал, и лез на рожон, и сердце надрывал снова
и снова - с тем же: не везде трын-трава. И выходил из отчаяния, и других
наставлял, кто готов был из него не выбираться, соорудив из отчаяния стену,
за которой... гори оно все синим пламенем.
Все с тем же.
Однако в последнем году стало совсем невмочь - с тех пор как прибыла и
утвердилась теперешняя бригада архаровцев. Раньше этих бригад перебывало -
не счесть. Поживут, погудят, покажут местному народу товар лицом - и
восвояси, дальше пытать неприкаянную свою судьбу. И уж на кладбище до
десятка могил их них, кто ненароком отыскал ее и причалил навеки. Всякие