"Валентин Распутин. Пожар (Повесть)" - читать интересную книгу автора

очередное заседание. Да, растерялся и он, Борис Тимофеич, иначе не кидался
бы с горлом да с кулаками на тень. И растеряешься, себя не сыщешь, не то что
Качаева: такого еще не бывало.
И, взглянув на его черное и сухое, как обожженное, лицо с сильно
обострившимся носом и вжатыми внутрь щеками, Иван Петрович напрочь забыл,
зачем ему нужен был начальник участка, для чего он его разыскивал, и сказал
то, что требовалось сейчас прежде всего:
- Ты, Тимофеич, поставь дядю Мишу Хампо в воротах. И сторож пускай
встанет, это его дело. Но Хампо обязательно. Он здесь. Я его только что вон
там, справа, видал.
Водников кинулся в ту сторону, куда показал Иван Петрович, даже не
обернувшись к нему, даже и не поняв, быть может, что действует он по совету,
а не по собственному решению. Иван Петрович видел, как он отыскал Хампо и,
на ходу объясняя, что от того требуется, торопливо повел его к воротам. Дядя
Миша Хампо с высоким запрокидом и низким поклоном размашисто закивал в ответ
крупной седой головой, уже вглядываясь в толпу возле огня и отмечая людей,
за которыми потребуется особый надзор. Конечно, там дядя Миша будет на своем
месте, на Хампо положиться можно. Валя-кладовщица знает, что говорит. А
сейчас, когда откроют продовольственные склады...
И точно - со скрежетом загремели выдираемые засовы, отчаянно
запричитала Валя, совершенно обезумевшая от свалившейся беды, не видящая
спасения ни в чем - ни в том, разумеется, чтобы ее хозяйство сгорело под
замками, ни в том, чтобы оно было вынесено. Открыли одни двери, другие, с
третьих, где засов не поддавался, сбивали огромный замок топором. Архаровцы
действовали быстро и ловко - будто всю жизнь только тем и занимались, что
ломали запоры. Иван Петрович, подбегая, столкнулся в распахнутых дверях
крайнего правого помещения с одним из них, с Сашкой Девятым (Девятый -
фамилия, а не прозвище, у архаровцев, у которых все вверх ногами, и людские
фамилии через одну), и Сашка, веселый, вдохновенно распаренный, хлопнул его
с хитрым подвертом по плечу, так что Ивана Петровича на ходу развернуло к
нему, и лихо, почти дружелюбно прокричал прямо в лицо:
- Не сюда. Не сюда, гражданин законник. Сгоришь - кто нам будет права
качать?!
Они, познавшие режимную жизнь или подражавшие тем, кто познал ее, звали
его гражданином законником. Он и к этому привык. Время, что ли, такое: ко
всякому приходится привыкать, о чем еще недавно нельзя было и помыслить.
К тому, например, что и сама земля уходит из-под ног. Как это в
буквальном виде случилось у них и с ними.


6


Двадцать лет сошло, как переехали, двадцать да еще и с гаком, должно
быть, сама земля успела накрениться в ту сторону, куда их протянуло, но и
дня единого не проходило, чтобы не вспоминал Иван Петрович свою старую
деревню. Вспоминал всякий раз, когда вольно или невольно бросал взгляд на
воду, под которой осталось нагретое деревней за три столетия место.
Вспоминал и мимолетно, кивнув, как поздоровавшись, на ходу в ее сторону, и в
тяжелых и частых раздумьях вспоминал, пытаясь в сравненье понять, что это,