"Ирина Ратушинская. Серый - цвет надежды (мемуары)" - читать интересную книгу автора

Голос мамы. Это Игоря мама, но я ее тоже мамой зову - с тех пор, как
сижу. С тех пор, как на суде, одна в зале, услышала ее крик из коридора:
"Пустите, там моя дочь!" Не пустили. Никого ко мне на суд не пустили. Но с
того самого крика я ей - дочь, а она мне - мама.
- Кто там?
Что ответить? "Ира"? А может, надо отвечать "обыск"? Ведь не знаю же я
до сих пор, с чем меня сюда привезли.
- Ира...
Коридор. Те же глиняные миски на стенах. Запах дома. Ладушка скачет и
лает. То ли меня забыла - за четыре-то с лишним года - то ли чужой дядя ее
смущает.
Мама, обмирая:
- Насовсем?
Говорю:
- Насовсем.
И только тогда она плачет. А тут и девчонки из комнаты высунулись,
тоненькие, взрослые... Племянницы. Были совсем крохи, когда меня забирали.
Младшая говорить еще не умела. Сейчас, впрочем, тоже молчат - смотрят
круглыми глазами. Ну и без них неразберихи хватает: мама все плачет и
обнимает меня, а я что-то ей бормочу... Самый бы момент чужому дяде
откланяться, если он действительно собирается оставить меня дома. А с другой
стороны, как он может меня забрать - шофер-то внизу остался, а поодиночке
они не конвоируют - как минимум, должно быть двое. Да и не по чину ему меня
из дома выволакивать, как-никак, генерал КГБ. Ну-ну, предоставим событиям
развиваться. Я (светски): - Спасибо, что довезли. Чашечку кофе? Он (так же
светски): - О, благодарю, вам сейчас не до меня.
И, действительно, откланивается. За эту невыпитую чашку кофе, я
надеюсь, ему на том свете отпустится сколько-то грехов.
Бестолковый телефонный разговор с Игорем. Сейчас он бросает работу и
едет - с другого конца города. А я все сижу в чем-то мягком и держу у щеки
пустую после его голоса телефонную трубку. Теперь уже можно быть
бестолковой. Мать хлопочет на кухне. Надо выйти к ней, что-нибудь помочь.
Глупости - помочь! - я же не помню даже, как это делается и где что в доме
лежит. Просто крутиться у нее под руками и быть рядом. Вместо этого подхожу
к зеркалу. Вот вы, значит, какая, сударыня! В тюрьме зеркало не положено, за
последние три месяца я видела себя только один раз в случайно открытой
зеркальной двери какого-то кабинета. Худенький стриженый мальчик. Глаза,
оказывается, совсем темные.
И нечего удивляться, что я предложила гебисту кофе - это я победитель,
а не он! Сейчас приедет Игорь, ввалятся в дверь друзья, и мне хорошо будет
смотреть им в глаза: все в порядке, за эти четыре с лишним года не стыдно. Я
им все расскажу (я еще не знаю, как это, оказывается, трудно - рассказывать
все - так захочется страшное пропустить и говорить про одно смешное!). И
сейчас, более полугода спустя, когда я берусь за эту книгу, кто-то тихонько
скулит в закоулке моей души: ну не надо, не вспоминай, будет с тебя! Но я
вспомню. Я знаю, что надо.


ГЛАВА ВТОРАЯ