"Энн Райс. Мэйфейрские ведьмы ("Мэйфейрские ведьмы" #2) " - читать интересную книгу автора

прошлого.
- А как же - две отметины, - ответил хозяин. Он только что
присоединился к нам вместе с оплаченной мною третьей бутылкой белого вина и
теперь разливал его по бокалам. - Графиня заявила, что эти метки у нее с
рождения, что точно такие же можно найти у каждого человека, и
потребовала - если судьи считают подобные пятна доказательством вины -
проверить на этот предмет всех горожан. Ей, однако, не поверили. К тому
времени Дебора сильно побледнела и отощала от голода, но по-прежнему
оставалась красавицей.
- Неужели действительно красавицей? - удивился я.
- Она и сейчас походит на прекрасную лилию, - печально ответил старый
виноторговец. - Очень белую и чистую. Что говорить - ее сила очаровывать
каждого так велика, что ее любят даже тюремщики. А священник рыдает во
время причастия - он не отказал ей в этом утешении, хотя она и не
созналась.
- Знаете, она могла бы соблазнить самого сатану. Потому-то ее и
называют невестой дьявола.
- Но инквизитора она соблазнить не в силах, - заметил я.
Собравшиеся закивали, не поняв, что это была лишь горькая шутка.
- А дочь? Прежде чем покинуть город, она говорила что-нибудь по поводу
виновности или невиновности матери?- поинтересовался я.
- Никому не сказала ни слова. А под покровом ночи сбежала.
- Ведьма, - опять вмешался в разговор хозяйский сын. - Иначе разве
бросила бы она свою мать одну, когда против той обратились даже собственные
сыновья?
На этот вопрос ответить не смог никто, но я и не нуждался в их мнении.
К этому времени, Стефан, мне хотелось лишь одного: поскорее уйти с
постоялого двора и повидаться с приходским священником, хотя, как ты
знаешь, это всегда наиболее опасное дело. Что, если инквизитор, который
пирует на деньги, заработанные на всеобщем безумстве, заподозрит неладное и
узнает меня, вспомнив по каким-нибудь прошлым встречам, а уж тем более если
он, не приведи Бог, поймет, кто прячется под рясой богатого священника и
чем на самом деле я занимаюсь?
Меж тем мои новые приятели с готовностью продолжали поглощать
заказанное мною вино и вновь заговорили о несравненной красоте графини, в
годы молодости привлекшей к ней внимание многих известных амстердамских
художников, которые с удовольствием писали ее портреты. О, об этом я мог бы
рассказать им и сам, однако промолчал и через некоторое время, охваченный
душевной болью, покинул своих собеседников, заказав для них на прощание еще
одну бутылку вина.
Вечер был теплый, окна домов распахнуты, отовсюду слышались разговоры
и смех, а на ступенях собора еще толпились запоздалые прихожане, в то время
как многие уже поудобнее устраивались у стен, готовясь к предстоящему
зрелищу. Однако смотревшее на колокольню высокое зарешеченное окно камеры,
в которой содержали Дебору, оставалось темным - оттуда не пробивалось ни
единого проблеска света.
Чтобы добраться до ризницы, находившейся с другой стороны громадного
собора, мне пришлось буквально перешагивать через сидящих и бурно
обсуждающих события людей. Потом я долго стучал дверным молотком, пока
наконец какая-то старуха не впустила меня и не позвала пастора. Вышедший