"Энн Райс. Мэйфейрские ведьмы ("Мэйфейрские ведьмы" #2) " - читать интересную книгу автора

Было сказано, что некто Дебора, шотландская девушка редкой красоты,
которую он взял для воспитания сыновей, приготовила для его больных пальцев
какую-то мазь, и это снадобье вернуло им былую живость и подвижность, в
результате чего Роэлант снова смог взяться за кисть. Ходили слухи, что ему
хорошо платят за новые портреты. Но знаешь, Стефан, чтобы заработать деньги
на оплату богатых нарядов и изысканного убранства дома, ему пришлось бы
писать в день по три-четыре портрета.
А потом поползли слухи, что эта шотландская девушка богата, что она
внебрачная дочь одного шотландского аристократа, и хотя отец не мог
признать ее официально, он в изобилии посылал ей деньги, которыми Дебора
делилась с добрым Роэлантом, приютившим ее.
Я ломал голову над тем, кем же мог быть этот аристократ? Владелец
громадного угрюмого замка, возвышавшегося, словно груда скал, над долиной,
откуда я вывез Дебору, "зачатую в веселье", босую, грязную, насмерть
перепуганную ударами плетью и не способную даже самостоятельно есть? Ну и
легенда, ничего не скажешь!
Мы с Рёмером с тревогой следили за всеми этими событиями, ибо тебе
хорошо известно основание, на котором строится наше правило: никогда не
использовать свои способности ради выгоды. Мы задавались вопросом: как еще
могло появиться все это благосостояние, если не стараниями того духа,
который учинил погром в кабинете Рёмера и сломал часы, выполняя повеление
Деборы?
Теперь в доме Роэланта царил достаток. Не прошло и года, как старик
женился на Деборе. Но еще за два месяца до свадьбы великий Рембрандт
написал ее портрет. Через месяц после бракосочетания портрет был выставлен
в гостиной Роэланта на всеобщее обозрение.
На портрете Дебора была запечатлена с тем самым изумрудом на шее,
который тогда столь сильно завладел ее помыслами. Она давно уже купила
драгоценный камень, а вместе с ним и все другие драгоценности, привлекшие
ее внимание, не говоря уже о золотой и серебряной посуде. Помимо этого
Дебора приобрела полотна Рембрандта, Халса и Юдифи Лейстер, творчеством
которой она тоже восхищалась.
Под конец я не выдержал. Дом был открыт для обозрения написанного
Рембрандтом портрета, которым Роэлант заслуженно гордился. И когда я
переступил порог, старый художник не помешал мне войти. Наоборот, он,
хромая и опираясь на палку, подошел ко мне и предложил бокал вина. Роэлант
указал мне на свою возлюбленную Дебору, сидевшую в библиотеке и
занимавшуюся с учителем. Она выразила желание научиться читать и писать
по-латыни и по-французски. По словам Роэланта, его поражала быстрота ее
обучения. С недавнего времени Дебора читала сочинения Анны Марии ван
Схурман, утверждавшей, что женщины столь же способны к учению, как и
мужчины.
Казалось, радость Роэланта плещет через край.
Когда я увидел Дебору, я усомнился, что знаю ее истинный возраст.
Украшенная драгоценностями, наряженная в зеленый бархат, она выглядела
молодой женщиной лет семнадцати. Пышные рукава, такие же пышные юбки, а в
волосах - зеленая лента с атласными розочками. Глаза Деборы отражали цвет
ткани и тоже казались зелеными. Меня пронзила мысль, что и сам Роэлант не
знает, насколько она молода. С моих губ не слетело ни слова, которое бы
повторяло лживые россказни, связанные с ее именем. Я стоял, пронзенный ее