"Энн Райс. Мэйфейрские ведьмы ("Мэйфейрские ведьмы" #2) " - читать интересную книгу автора

портрете, написанном Томасом де Кайзером примерно двадцать лет спустя, мы
видим слегка пополневшего Петира ван Абеля, хотя лицо его, украшенное
теперь аккуратно подстриженными усами и бородой, по-прежнему сохранило
характерную овальную форму, а из-под черной широкополой шляпы выбиваются
все те же вьющиеся белые локоны волос. В обоих случаях Петир изображен
спокойным и вполне жизнерадостным, что было типично для голландских мужских
портретов того времени.
Петир состоял в Таламаске с юных лет и до самой своей смерти,
настигшей его при исполнении служебных обязанностей. Как станет ясно из его
последнего отчета, посланного в орден, ван Абелю в тот момент было всего
сорок три года.
По общему мнению современников, Петир был хорошим оратором,
слушателем, прирожденным писателем, равно как и страстным и импульсивным
человеком. Ему нравилась творческая атмосфера, царящая в артистических
кругах, и он проводил немало свободного времени в обществе амстердамских
художников. Однако он всегда помнил о своих изысканиях, и его послания
отличались многословностью, обилием подробностей, а временами и чрезмерной
эмоциональностью. Кого-то из читателей это может раздражать, тогда как
другие найдут записки Петира ван Абеля поистине бесценными, ибо в них не
только живо и впечатляюще описано все, чему он был свидетелем, но и
открывается прекрасная возможность составить представление о характере
столь незаурядного человека.
Ван Абель не отличался особым даром чтения мыслей (он признавался, что
несведущ в этом искусстве, поскольку не любил прибегать к его помощи и не
доверял ему), но обладал способностью усилием воли передвигать небольшие
предметы, останавливать часы и совершать иные подобные "фокусы".
Первая его встреча с Таламаской произошла в восьмилетнем возрасте,
когда, осиротев, он скитался по улицам Амстердама. Рассказывают, что,
прослышав, будто Обитель дает кров тем, кто "не такой, как все" (а
маленький Петир был именно "не таким"), мальчик долго бродил вокруг, пока
наконец в одну из зимних ночей не уснул прямо на ступенях у входа, где,
возможно, он бы и замерз до смерти, не наткнись на него Франц Рёмер. Как
позже выяснилось, мальчик был достаточно хорошо образован, умел писать
по-голландски и по-латыни, а также понимал по-французски.
О своем раннем детстве и родителях ван Абель сохранил лишь отрывочные
воспоминания, не отличавшиеся достоверностью, однако впоследствии, уже став
взрослым, он занялся поисками своих корней и не только выяснил, что его
отцом был известный лейденский хирург Ян ван Абель, но и отыскал
принадлежащие его перу обширные труды по медицине, содержащие ряд
выдающихся для того времени открытий в области анатомии и лечения целого
ряда недугов.
Петир часто говорил, что Таламаска заменила ему и отца, и мать.
Пожалуй, в истории ордена не найти более преданного его агента, чем ван
Абель.
Эрон Лайтнер.
Таламаска, Лондон, 1954 г.


МЭЙФЕЙРСКИЕ ВЕДЬМЫ
Часть I / расшифровано