"Энн Райс. Мэйфейрские ведьмы ("Мэйфейрские ведьмы" #2) " - читать интересную книгу автора

сумки свою злую книгу. Она называлась "Демонология". Он читал ее моей
матери, поскольку она не умела читать ни по-латыни, ни на каком-либо другом
языке. Судья поднес книгу поближе к свету очага, чтобы мать смогла получше
разглядеть имевшиеся там картинки.
Час за часом судья рассказывал моей матери обо всех этих вещах: что
делали ведьмы и что они способны делать. "Будь осторожна, дитя мое, -
приговаривал он при этом, - дабы дьявол не искусил тебя, поскольку дьявол
любит повитух и знахарок". С этими словами он переворачивал страницу.
В ту ночь он лег вместе с матерью и рассказывал ей о домах пыток, о
кострах и о криках обреченных. Покидая наш дом, он еще раз произнес на
прощание: "Будь осторожна, дитя мое".
Потом обо всем этом мать рассказала мне. Тогда мне было шесть или семь
лет. Мы сидели вдвоем у кухонного очага. "А теперь пойдем, - сказала мне
мать, - и ты увидишь". И мы пошли в поле, ощупью пробираясь к камням. Там
мы встали в самую середину круга и замерли, чтобы почувствовать ветер.
Вокруг - ни звука в ночи. Ни искорки света. Ни звезды на небе, чтобы
увидеть башни замка или далекую водную гладь Лох-Доннелейт.
Я слышала, как мать, держа меня за руку, что-то бормочет. Потом мы
вместе танцевали, двигаясь небольшими кругами. Бормотание матери
становилось все громче. Потом она стала произносить латинские слова,
призывая демона, и, наконец, широко раскинула руки и закричала, чтобы он
приходил.
Ночь оставалась такой же тихой. В ответ не раздалось ни звука. Я
крепче ухватилась за ее юбки и вцепилась в ее холодную руку. Потом я
почувствовала, как что-то движется по лугу, похожее на легкий ветерок. Этот
ветер начал собираться вокруг нас. Я ощутила, как он коснулся моих волос и
затылка. Он обволакивал нас со всех сторон, струями воздуха. И вдруг я
услышала, как "ветер" заговорил, только не словами, но я все равно
отчетливо разобрала: "Я здесь, Сюзанна!"
О, как радостно смеялась моя мать, как она плясала. Словно девчонка,
она трясла руками, опять смеялась и отбрасывала назад свои волосы. "Ты его
видишь, доченька?" - спросила она меня. Я ответила, что чувствую его совсем
близко.
Здесь он снова заговорил: "Назови меня моим именем, Сюзанна".
"Лэшер, - ответила мать, - ибо ветер, который ты посылаешь, как
плетью, хлещет по траве и, как плетью, сшибает листья с деревьев. Иди же,
мой Лэшер, устрой бурю над Доннелейтом! А я буду знать, что я -
могущественная ведьма и что ты это делаешь ради моей любви!"
Когда мы добрались до нашей хижины, ветер завывал над полями и в нашей
трубе. Мы сели у огня, смеясь вместе, точно двое детишек. "Видишь, видишь,
я это сделала", - шептала мать. Заглянув в ее глаза, я увидела то, что
видела прежде и видела потом, вплоть до последнего часа ее мучений и боли:
глаза простушки, шаловливой девчонки, прикрывшей ладонью смеющееся лицо, а
в другой зажавшей украденный леденец. Петир, для нее это была игра. Игра!
- Я понимаю, моя любимая, - ответил я.
- А теперь давай, скажи мне, что сатаны не существует. Скажи, что это
не он приходил во тьме, дабы провозгласить ведьму из Доннелейта, а затем
повести ее на костер! Не кто иной, как Лэшер, находил матери вещи, которые
теряли другие люди. Это он приносил ей золото, которое потом у нее забрали.
Лэшер, кто же еще, сообщал матери тайны супружеских измен, которые она