"Энн Райс. Мэйфейрские ведьмы ("Мэйфейрские ведьмы" #2) " - читать интересную книгу автора

- Бедная Дебора. Разве я когда-либо говорила, что не люблю Дебору?
Разве не прощала ей тысячи разных проступков?
- Вы довольно сказали! - весьма ханжески провозгласил отец Лувье и
энергично взмахнул рукой.
Чувствовалось, что это чудовище успело порядком напиться.
- Я говорю не о колдовстве, - ответила старуха, совершенно не обращая
внимания на выходку инквизитора. - Я говорю о моей невестке, обо всех ее
слабостях и тайнах. В городе всякому было известно, что Шарлотта родилась
слишком рано после свадьбы ее родителей, однако мой сын оказался столь
ослеплен чарами Деборы, столь обрадовался ее приданому, да и вообще был
изрядным глупцом во всех отношениях.
- Зачем мы должны говорить об этом? - прошептала графиня де Шамийяр,
явно встревоженная словами старухи. - Шарлотты нет среди нас.
- Ее найдут и сожгут, как и ее мать, - объявил Лувье, и его слова были
встречены кивками и одобрительными возгласами собравшихся.
Эти люди продолжали говорить о том, какое громадное удовлетворение они
испытают после казни, и когда я пытался расспрашивать их, они лишь
отмахивались, предлагая мне умолкнуть, выпить вина и не терзать себя.
Меня ужасало, что они совершенно игнорируют меня, подобно каким-нибудь
существам из сна, которые не слышат наших криков. Тем не менее я настаивал
на том, что у них нет доказательств ночных полетов Деборы, участия ее в
шабашах, сношений с демонами и всех прочих глупостей, за которые людей
обычно отправляют на костер. Что касается целительства, каковым она
занималась, это не более чем знахарское искусство, и зачем вменять его в
вину? Пресловутая кукла могла быть не более чем инструментом, которым
Дебора пользовалась при лечении.
Все было напрасно!
До чего же веселыми и спокойными были эти люди, пировавшие за столом,
принадлежавшим Деборе, пользовавшиеся ее серебряной посудой, тогда как сама
Дебора находилась в убогой тюремной камере.
Наконец я стал просить, чтобы ей позволили принять смерть через
удушение, прежде чем ее сожгут.
- Многие ли из вас своими глазами видели, как человек сгорает заживо в
огне? - спрашивал я.
Но мои слова были встречены с явным недовольством.
- Эта ведьма не раскаялась, - сказала графиня де Шамийяр, единственная
из всех казавшаяся трезвой и даже слегка испуганной.
- Да и много ли ей страдать? Всего лишь четверть часа, не более, -
возразил инквизитор, вытирая рот грязной салфеткой. - Что эти минуты в
сравнении с вечным адским пламенем?
Итак, я покинул это сборище и вновь оказался на забитой народом
площади, где у небольших костров шло пьяное веселье. Я стоял, глядя на
приготовленный для сожжения Деборы костер и высившийся над ним столб с
железными кандалами. Потом перевел взгляд влево, на тройные арки церковных
дверей, украшенных грубой резьбой минувших веков, изображавшей исчадий ада,
ввергаемых в пламя святым архангелом Михаилом. Его трезубец пронзал брюхо
чудовища.
Когда я глядел на эту убогую резьбу, освещаемую отблесками костров, в
моих ушах звенели слова инквизитора: "Да и много ли ей страдать? Всего лишь
четверть часа, не более... Что эти минуты в сравнении с вечным адским