"Энн Райс. Наследница ведьм ("Мэйфейрские ведьмы") " - читать интересную книгу автора

точкой города, а манхэттенских небоскребов не было и в помине.
"И как только Роуан решилась покинуть эти места?" - удивлялся он. В
Новом Орлеане Ларкин был всего несколько раз, тем не менее, этого оказалось
вполне достаточно, чтобы составить о нем собственное мнение. Переехать туда
из Сан-Франциско - все равно что променять Париж на глухую провинцию.
Впрочем, что касается Роуан, то это был далеко не единственный ее поступок,
мотивов которого Ларкин не мог понять.
Доктор едва не проехал мимо непритязательного вида ворот Института
Кеплингера Круто свернув, он быстрее обычного спустился по пандусу в
подземный гараж, сухой и темный. Часы показывали десять минут шестого.
Самолет на Новый Орлеан вылетает в восемь тридцать. Нельзя терять ни минуты.
Ларкин показал пропуск охраннику на первом посту, тот сразу куда-то
позвонил, очевидно, чтобы проверить его достоверность, и, быстро получив
удовлетворительный ответ, разрешил ему пройти.
Во второй раз засвидетельствовать свою личность Ларкину пришлось у
входа в лифт - перед встроенным под видеокамерой маленьким динамиком,
вещавшим женским голосом. Ларкин всегда терпеть не мог, когда не видел в
лицо того, кто его рассматривал.
Быстро и беззвучно лифт поднял его на пятнадцатый этаж в лабораторию
Митчелла Фланагана Довольно скоро отыскав нужную дверь и увидев, что за ее
дымчатым стеклом горит свет, Ларкин громко постучал.
- Митчелл, это Ларкин, - произнес он в ответ на бормотание, раздавшееся
из-за двери.
Митчелл Фланаган выглядел как обычно: подслеповатый увалень, взиравший
на все и вся сквозь толстые очки в металлической оправе. Копна его волос
соломенного цвета больше подошла бы огородному чучелу. Лабораторный халат
был явно несвежим, но, по непонятному стечению обстоятельств, без единого
пятнышка.
"Гений, которого так ценит Роуан, - пронеслось в голове у Ларкина. - Но
разве не я ее любимый хирург? Уж не ревную ли я?" Когда-то Ларкин был без
ума от Роуан Мэйфейр, но теперь прежнее увлечение изрядно поистощилось. А
потому, что бы с ней ни случилось, ему не было до того никакого дела. Какая,
собственно говоря, разница, уехала она на юг или нет, выскочила замуж или
нет? Так почему сейчас его должен волновать тот факт, что Роуан впуталась в
какой-то кошмарный медицинский эксперимент? Да, в свое время Ларкин был не
прочь уложить ее в постель, но ведь до этого их отношения так и не дошли.
- Входи, - произнес Митчелл, с трудом сдерживая желание силой затащить
Ларкина в застеленный ковром коридор, в котором струи белого света мягко
очерчивали пол и потолок.
"Это место меня с ума сведет, - подумал Ларкин. - Все время кажется,
будто откроется какая-нибудь дверь, а за ней в резервуарах с антисептиком
лежат человеческие тела".
Митчелл шел впереди, ведя Ларкина мимо стальных дверей с маленькими
смотровыми окошками, из-за которых доносились различные шумовые сигналы,
издаваемые электронными приборами.
Ларкин знал, что бесполезно просить о разрешении посетить эти
лаборатории, считавшиеся в данном заведении святая святых. Генетические
исследования в Институте Кеплингера проводились под грифом "совершенно
секретно" и поэтому были недоступны для большинства медицинского персонала
Ларкину же предстояло взять нечто вроде частного интервью у Митчелла