"Энн Райс. Наследница ведьм ("Мэйфейрские ведьмы") " - читать интересную книгу автора

заблагорассудится.
Хотя все может быть. Во всяком случае, не исключено, что, оказавшись
внутри, она встретит призрак дяди Джулиена. Вот было бы здорово! Особенно
если он окажется таким же веселым и добродушным, каким всегда рисовался в ее
воображении.
Перейдя улицу, осененную сводом ветвистого дуба, она перебралась через
ограждавшую дом кованую решетку и спрыгнула в заросли кустарника, ощутив,
как холодные влажные листья неприятно полоснули ее по лицу. Затем поправила
розовую юбку и, благополучно миновав на цыпочках участок рыхлой земли,
выбралась на выложенную плитами дорожку.
В замочную скважину было видно, что за входной дверью едва теплился
тусклый свет. Терраса утопала во мраке ночи, и стоявшие на ней
кресла-качалки было почти невозможно рассмотреть. Под стать ставням они были
окрашены в черный цвет. Сад, окружавший дом, казалось, обступил его плотным
кольцом и прижался так близко, будто слился в единое целое со зданием.
Сам особняк виделся Моне, как всегда, прекрасным, таинственным и
гостеприимным. Правда, в глубине души она была вынуждена признать, что
гораздо милей он был ей в своем прежнем обличье - полуразрушенным и в
паутине. Таким, каким оставался в течение многих лет до того, как Майкл
взялся за его переустройство. Ей нравился дом в добрые старые времена, когда
на террасе в кресле-качалке сидела тетушка Дейрдре, а вокруг буйствовал
дикий виноград, готовый, казалось, заполонить весь дом.
Хотя Майкл, несомненно, спас особняк от разрушения, тем не менее, Моне
хотелось бы вновь увидеть древнюю полуразвалину. В свое время она много чего
слышала о том, что в нем происходило, и даже знала о трупе, который однажды
нашли на чердаке. Этот факт был на устах матери и тетушки Гиффорд на
протяжении многих лет. Матери едва стукнуло тринадцать, когда она родила
Мону. И сколько Мона себя помнила, рядом с ней всегда была тетушка Гиффорд.
Порой Мона даже затруднялась сказать, кто же был ее матерью - Алисия
или Гиффорд. Кроме того, ее часто держала на руках бабушка Эвелин, которая
мало о чем говорила, а в основном пела старые заунывные песни. Если
рассудить здраво, то тетушка Гиффорд гораздо больше подходила на роль
матери, чем Алисия, которая к тому времени уже стала горькой пьяницей. Но
Мона считала иначе и твердо придерживалась этого мнения долгие годы. Недаром
же она выросла в доме на Амелия-стрит.
Прежде родственники Моны то и дело обсуждали происшествие с трупом. Не
менее часто темой их бесед становилась и Дейрдре, прикованная к постели и
медленно приближающаяся к своей кончине. Говорили они также и о тайнах дома
на Первой улице.
Когда Мона впервые попала в этот особняк - это было незадолго до
свадьбы Роуан и Майкла - ей показалось, что она чует запах тлена. Она
попросила разрешения подняться на чердак, чтобы дотронуться до места, где
нашли мертвое тело. Как раз тогда Майкл занимался реконструкцией дома, и
наверху полным ходом шли малярные работы. Но тетушка Гиффорд сказала:
- И думать не моги!
И всякий раз, когда Мона порывалась осуществить свое навязчивое
желание, та удостаивала ее строгим и предупредительным взглядом.
То, что сотворил с родовым особняком Майкл, казалось сродни чуду. Мона
мечтала, чтобы нечто подобное когда-нибудь произошло с ее родным жилищем,
находившимся на углу Сент-Чарльз-авеню и Амелия-стрит.