"Луанн Райс. Дитя лета " - читать интересную книгу автора

пока точно не узнает, что произошло. И где она теперь...
Птицы суетились в вышине, осваивая небесную лазурь прямо над одиноким
красным буем. Анжело подготовил удочки. Флора стояла рядом с Патриком,
прижавшись телом к его ноге; он прокашлялся и поспешил заняться рыбой,
тщетно пытаясь отвлечься от мыслей, преследовавших его всегда и везде.
И он знал, что, вернувшись, будет готов написать ей письмо этого года.

***

Кажется, все начиналось снова. Как случалось каждый год в это время.
Точно так, как каждый год в Новой Англии наконец отступают холода, как птицы
возвращаются на север из зимнего странствия, как зацветают розы и сады
утопают в обилии цвета, как над ними нависает летнее солнцестояние, даруя
самый долгий день... Так время возвращается вспять.
Мэйв Джеймсон подстригала кусты в саду. На ней была широкополая
соломенная шляпа, белая ситцевая рубашка и ярко-розовые садовые перчатки.
Несмотря на одежду, она намазалась солнцезащитным кремом. Когда она была еще
маленькой девочкой, люди не знали о разрушительной силе солнца, все думали,
что оно обладает большой целебной силой и чем его больше, тем лучше.
Но в прошлом году ей удалили раковое пятно на щеке, и она твердо
настроилась сделать все, чтобы не допустить этого снова, быть по возможности
здоровой и дожить до того момента, когда раскроется вся правда.
Она всегда тщательно следила за тем, чтобы не забывать смазывать внучку
солнцезащитным средством. У Мары была такая белая кожа, типично ирландская -
бледная и сплошь в веснушках. Ее - то есть Мары - родители погибли в
катастрофе на пароме, когда отправились на родину ее матери, в маленький
городок в Ирландии.
Мэйв взяла на себя воспитание их дочери, их единственного ребенка.
Каждый раз, глядя на Мару, она видела в ней своего сына Билли, и бесконечно
любила ее - больше, чем звезды в небе, больше всего на свете, - потому что
это была прямая связь с ее милым мальчиком. И она добросовестно покрывала
кремом веснушчатую кожу малышки с головы до пят, прежде чем отпустить
девочку на берег.
- В твоих голубых глазах живет душа отца, - приговаривала она,
равномерно распределяя снадобье по телу внучки.
- А душа мамы?
- Да, и Нэнси тоже, - говорила Мэйв, потому что любила свою
ирландку-невестку почти как собственного ребенка. Но, говоря честно, Мара
все же была для нее воплощением Билли, - что уж тут поделаешь.
Так вот, она стояла в саду и состригала с розовых кустов сухие головки.
Она пыталась сосредоточиться на поиске трилистников, но ее отвлекало
присутствие двух газетчиков у дороги за оградой. Они настроили свои камеры и
без конца ими щелкали. Завтра - в годовщину исчезновения Мары - все газеты
непременно будут пестреть заголовками типа "Бабушка по-прежнему ждет,
несмотря на все прошедшие годы", или "Роуз в память Мары", или еще
какую-нибудь банальную пошлость.
Вечно местные газеты делают карикатуру из любого положения, стряпают
нехитрое блюдо, которое легко усваивают читатели. А ведь правды не знает
никто - кроме самой Мары. У Эдварда в этой страшной драме была своя роль,
кое-что было известно Мэйв, но все знала только Мара.