"Джонатан Райли-Смит. История крестовых походов " - читать интересную книгу автора

даже проделывал это собственноручно, и, если вес тела оказывался слишком
велик, тела жертв разрывались и кишки вываливались наружу. Других
подвешивали за большие пальцы рук, а к плечам прикрепляли камни. А он ходил
под ними и, если не мог добиться от них того, что они на самом деле не могли
ему дать, бил их дубинкой до тех пор, пока они не соглашались на его условия
или не умирали. Никто не знает, сколько людей погибло в его темницах от
голода, болезней и избиений..."
Это писал в 1115 году аббат маленького монастыря около Лапа в
северо-восточной Франции Гвнбер Ножанский о местном сеньоре Томасе
Марльском. Приведенная цитата - не единственное упоминание его деяний.
Гвибер довольно много писал о нем. и при этом всегда со смешанным чувством
справедливого негодования и почти детского любопытства к чудовищным
подробностям его действий. Оба - и Гвибер, и Томас - имели непосредственное
отношение к первому крестовому походу, первый в качестве автора длинной
хроники похода, второй - как его участник. Хроника Гвибера "История,
называемая Деяния Бога через франков", видимо, не была столь популярной, как
другие повествовательные памятники о крестовых походах, если судить по
малому числу сохранившихся списков, но, тем не менее, современные историки
видят в ней источник ценных сведений о движении и, в частности, потому, что
автор пытался обобщать факты (сам он не участвовал в походах и получал
информацию из вторых рук), применяя в описании событий ученые богословские
понятия. Что же касается Томаса Марльского, то за время участия в первом
крестовом походе он приобрел очень лестную репутацию, на которую Гвибер
пытался бросить тень, утверждая, что тот грабил паломников, направлявшихся в
Иерусалим.
Таким образом, Гвибер Ножанский изображает Томаса типичным
бароном-разбойником Франции XI-XII веков, чем-то вроде дикаря,
представлявшего угрозу обществу, каких было много во времена слабой
центральной власти и недостаточного уважения к нравственному учению Церкви.
Но подобная характеристика несправедлива и предвзята. Обделенный и не
любимый отцом и мачехой, Томас был вынужден бороться за замки, земли и
привилегии, бывшие, как он считал, его законным наследием. Можно также
утверждать, что Томас не только не представлял угрозу обществу, но
наоборот - твердой рукой он сумел создать относительную стабильность в той
области Франции, где соперничество различных властей - королевской,
церковной и графской - постоянно создавало благоприятную почву для
всевозможных беспорядков. Написанный Гвибером портрет Томаса, если его
рассматривать как репортаж с места событий, безусловно, тенденциозен и
преувеличен. Но его истинная ценность для историка - как раз в этом
преувеличении, ибо это и позволяет понять стандарты нормального поведения
того времени, в сравнении с которыми те или иные действия являлись
чудовищными преступлениями. Для того чтобы убедительно очернить Томаса,
Гвиберу недостаточно было просто представить его жестоким, надо было
доказать, что его жестокость выходила за все допустимые рамки. Другими
словами, Томас и Гвибер, каждый по-своему участвовавшие в крестоносном
движении, жили в обществе, которому было присуще насилие, само по себе не
являвшееся чем-то из ряда вон выходящим.
Современные исследователи, занимающиеся историей средних веков, должны
научиться не судить то время с точки зрения нашего века. Тогда насилие было
распространено повсеместно и затрагивало в той или иной степени повседневную