"Федор Разумовский. Прокаженный " - читать интересную книгу автора

упор и брезгливо сплюнул. Глянул на недобитого кадровика, пнул его в пах -
стукач поганый! - и с наслаждением раздробил ему пулей череп.
Бурное ликование переполняло его, и он не сразу обратил внимание на
двоих застывших у входа серьезных, коротко стриженых парней, а напрасно. В
пельменной этой столовались не только милицейские... В руках одного из
ребятишек оказался ствол, и последнее, что Николай Игнатьевич увидел в этой
жизни, была вязкая, непроницаемая темнота, стремительно на него
надвинувшаяся...


Сергей Владимирович Калинкин тихо торчал в своем сером, как штаны
пожарника, "мерседесе" и сосредоточенно выпасал клиента. Ничего себе попался
мужичок, крепенький, с плацдармом для мандавошек под носом, и если бы не
"особенность" дела, все было бы просто и обыденно. "Галстук навесить" - не
хрен делать, а лучше калибр 7.62 с глушаком. Встать спокойненько в подъезде
и пару раз, не торопясь, шмальнуть с двух рук - одну маслину между глаз,
вторую в висок для контроля. И все - извольте бриться... Однако голову в
подъезде не отрежешь. Придется, видно, клиента или расшивать в
антисанитарных условиях, или потрошить прямо на хате, теплого. Вот ведь
какую фигню придумал мудак Гранитный - башку ему подавай. Ну не идиотизм ли,
в натуре? А впрочем, ладно, плевать. Кто платит деньги, тот и заказывает
музычку. На свой вкус.
"Охо-хо". - Изголодавшийся Стеклорез потянулся, зевнул во всю пасть,
так, что зубы клацнули, и плотоядно ощерился. Он представил лакомую попу
блондинистой красавицы, что зависает у него уже третьи сутки. Эх, хорошо бы
сейчас стаканчик "Зубровки", горячих, со сметаной, пельмешек, штук эдак
восемдесят пять, а потом мигнуть ляльке, чтобы сварганила миньет
по-походному - прямо на кухне, не отходя от стола...
Мечтательность, говорят, пережиток варварства, а Сергей Владимирович
был вполне цивилизованным киллером, с высшим образованием, так что свои
мысли в нужное русло он перевел быстро. Итак, работать клиента нужно на его
собственной хате. Живет он один, атмосфера спокойная, никто сосредоточиться
не помешает - суеты Калинкин не выносил. Днем он уже срисовал дверь,
определил, что сигнализация отсутствует, притер "подбор" к совдеповским
замкам и был готов к ликвидации хоть сейчас. Однако лезть в квартиру на ночь
глядя смысла не имело, и Калинкин решил закончить дело завтра. "От вошканья
беспонтового все в этой жизни не в цвет", - рассудил он и, пребывая в
уверенности, что гусь(1) уже ощипан, поехал жрать пельмени и сливать сперму.
1 Жертва, потерпевший.

Майор, внимательно следивший за Калинкиным из неосвещенной комнаты,
тоже снялся с поста и принялся за горячую, дважды прожаренную курицу. Без
должного аппетита, вяло. Сложив остатки в кастрюлю, он слил туда масло со
сковороды, сыпанул толченых орехов и, убежденный, что на завтрак будет
сациви, пошел спать. Утро вечера мудренее...
А утром майор проснулся поздно - скорее, днем. Долго стоял под холодным
душем, потом дубасил мешок, следя за синхронностью работы коленей и локтей,
потом съел "сациви" и выглянул в окно. Серый "сто восьмидесятый" был на
боевом посту. Одевшись, Сарычев спустился к "семаку", долго грел двигатель
и, не обращая ни малейшего внимания на затаившегося Калинкина, отправился на