"Федор Разумовский. Прокаженный " - читать интересную книгу автора

одиночестве. Откровенно говоря, без аппетита. От рождения здоровье у него
было так себе, а тут еще две ходки за баландой, стрессы плюс нелегкое
восхождение к пику карьеры - все это давало о себе знать. Приходилось жрать
все пресное, протертое, безвкусное, ни грамма соли, ни капли алкоголя - с
язвой шутки плохи. Скорбно Василий Евгеньевич глотал похожий на теплую
блевотину суп-пюре "Кнорр", давился диетическими витаминизированными
сухариками и страдал от ощущения собственной неполноценности невыразимо.
Чтобы хоть как-то взбодриться, он кликнул Люську-тощую. Как секретарша она
была ноль, зато по женской части - всепогодно трехпрограммная. Решив, что
Стеклорез в случае чего и подождать может - не боярин, Гранитный сказал
сурово:
- Распрягайся.
Подчиненная его к своим обязанностям относилась серьезно, а потому
белья не носила. Она быстро стянула облегающее трикотажное платье и,
оставшись в одних только туфлях-лодочках, со знанием дела склонилась к
начальственной ширинке. Но то ли день сегодня был тяжелый, то ли вспышка
какая на солнце, только мужская гордость Василия Евгеньевича упорно не
желала просыпаться, и раздосадованный Гранитный надавал секретарше оплеух по
накрашенной морде:
- Ничего толком делать не умеешь, сука грязная! Уволю!
Пришлось звать на подмогу Люську-толстую, и вдвоем девушки с грехом
пополам хозяйство президента все же таки раскочегарили. Только-только
Василий Евгеньевич собрался взгромоздиться на распростертую на столе
трехпрограммную секретутку, как за окном раздался мощный взрыв. Грохнуло не
слабо, на стекле сразу же заиграли отсветы пламени. Вот ведь оказия-то...
Все усилия подчиненных мгновенно пропали даром, и, твердо уверившись, что
день сегодня для любви не задался, Гранитный их выпер, а сам, раздвинув
жалюзи, припал к морозному стеклу. Внизу было чертовски интересно - какой-то
лох обнял бетонный столб на такой скорости, что тачка от удара взорвалась. И
сейчас горела ярким пламенем. Пропустить такое зрелище было никак невозможно
даже человеку, не страдающему пироманией. Так что Василий Евгеньевич
застегнул штаны и накинул пропитку.
- Судак, со мной, - приказал он гвардейцу-охраннику, закурил "Мор" и
поспешил на кострище.
Однако полюбоваться не успел, пламени уже не было - сволочи-пожарные
весь кайф обломали.
- Вот гниды, не сидится им. - Гранитный помрачнел, подтянулся поближе,
и ему вдруг стало вообще не до зрелищ - что-то уж больно подозрительно
знакомыми были колесные диски на лайбе потерпевшего... Титановые, в форме
еврейской шестиконечной звезды, такие стояли на "мерседесе" Стеклореза.
М-да, странно, очень странно... Между тем пожарные свою работу закончили,
изгадив все пеной, и стали дожидаться ментов. Гранитный смог подойти совсем
близко. Глянул на закопченный задний номер, выругался про себя и отбросил
все сомнения в том, что обгоревший труп в машине - Калинкин. Вот, сука, ешь
твою сорок неловко через семь гробов, ну и денек!
А любопытствующей, мать ее за ногу, общественности тем временем вокруг
собралось уже немерено, и обшмонать тачку в поисках калгана не было уже
никакой возможности. "Непруха, голимая непруха". Горько сожалея, что дело
наполовину прокололось, Василий Евгеньевич закурил, задумался и стал
усиленно изыскивать пути отначивания невыплаченной части гонорара. Положа