"Федор Разумовский. Прокаженный " - читать интересную книгу автора

как?
Саня отреагировал вяло:
- Нормально.
Глаза его вдруг застлало чем-то непроницаемо-черным, в голове
застучало, будто молотом по наковальне, и затошнило так, что он еле
сдержался, чтобы не блевануть. Секунду спустя это прошло, и он ощутил
неудержимую ненависть ко всем присутствующим в зале - к почтеннейшей
публике, к судьям, к противнику своему, даже Семеныч стал ему вдруг
отвратителен.
Словно подкинутый мощной пружиной, Шустрик вскочил на ноги и с первым
же ударом гонга устремился к узкоглазому. Тот, видно, уже считал себя
победителем, а потому смотрел на Панкратова снисходительно, с издевательской
усмешечкой. И очень даже зря...
- Сука! - Саня, дико вскрикнув, с ходу засадил ногой сильный
поддевающий азиату в пах, подождал, пока руки у того опустятся, и мощнейшим
свингом вынес ему челюсть. Попал качественно - с предельной концентрацией...
На мгновение в зале повисла тишина - ошалевшая публика изумленно
замерла, не зная, как реагировать. Один лишь рефери что-то возмущенно
крикнул, но, получив сразу же лоу-кик под колено, упал и, схватившись за
сломанную ногу, дико заорал. Секунду Саня вслушивался, по его лицу
расползалась довольная улыбка, потом провел боковой ребром ступни в широко
раскрытый рот судьи и, когда тот стих, двумя жуткими ударами в лицо вырубил
выскочившего на ринг Семеныча. В голове его бешено стучало: "Убей, убей,
убей!"
Не дожидаясь, пока тело тренера упадет на пол, Шустрик пнул его ногой в
пах и, содрав зубами лейкопластырь с перчаток, с яростью принялся от них
избавляться. На трибунах поднялся шум. Не обращая внимания на крики,
Панкратов подскочил к судейскому столу и теперь, когда ему уже ничто не
мешало, показал себя достойным бойцом-рукопашником. В мгновение ока он
раздробил кому-то нос, кому-то вынес челюсть, кому-то вмял трахею, а
дернувшийся было недоумок-боксер быстренько залег с расплющенным мужским
достоинством.
- Учись, сынок. - Саня криво улыбнулся. Тут его внимание привлекла
почтеннейшая публика.
- Падлы, козлы! - дико вскрикнув, он устремился к ближайшей трибуне и
сильным ударом колена в лицо вырубил орущего от страха очкастого дядьку.
Затем, не опуская ноги, провел круговой хлест в ухо его сразу обмякшего
соседа. Публика дрогнула, послышался женский визг.
В этот миг Шустрик увидел в проходе милицейские фуражки. Он захрипел от
ярости и начал стремительно приближаться к стражам порядка - настало время
указать ментам поганым на их место у параши. Засветив с ходу одному
основанием стопы в нос, другого Саня подсек и уже добивал коленом, как вдруг
услышал пронзительную команду: "Стой, стрелять буду!", сопровождаемую
клацаньем затвора. С бешеным рычанием он попытался сблизиться с командиром,
одновременно уходя с линии атаки, однако что-то с силой подбросило его
вверх. От страшной боли Саню скрючило, затем она ушла, и не осталось ничего,
кроме непроглядной, стремительно сгущающейся пелены мрака. Потом исчезла и
она...

Ленинград. Развитой социализм. Осень