"Федор Разумовский. Прокаженный " - читать интересную книгу автора

трубке.
- Это капитан Сысоев, пашу на выезде. - Голос Сарычева был полон
нахальства. - Подскажи, куда едем-то?
- В Анадырь, - без тени удивления отозвался помдеж, давно уже
обнаруживший, что весь офицерский состав пропил мозги окончательно.
- Ну, будь здоров, - пожелал ему Сарычев и начал вращать телефонный
диск по-новой.
- Здравствуйте, барышня. Из Анадыри. Беспокоит Калининское. Машинку
установите, пожалуйста, - ласково пропел он и назвал номер черного
"мерса-купе".
- Минуту. - В трубке было слышно, как ноготки забегали по клавишам
клавиатуры, потом компьютер противно пискнул, и барышня с удивлением
отозвалась: - Номер в банке данных отсутствует.
- Спасибо, милая, - тоже удивился Сарычев, несколько обескураженно
хмыкнул и медленно положил трубку. - Ну и ни хрена ж себе! - буркнул в усы,
покачал головой и пошел завтракать тем, что осталось от праздничного стола.
Подкрепившись салатом, разогретой на сковородке бастурмой и крепким
чаем, он не спеша пробил нору депутата Цыплакова и пошел греть машину, решив
взглянуть на него лично.
Народный избранник окопался в самом начале Невского. Парковка там была
запрещена, потому, остановившись чуть ли не за полкилометра, Сарычев ножками
добрался до величественной мраморной лестницы, ведущей к дубовым дверям с
надписью: "Представительство депутата государственной думы Алексея
Михайловича Цыплакова".
Внутри майору первым делом бросился в глаза огромный предвыборный
плакат, красочно запечатлевший выразителя сокровенных народных чаяний.
Алексей Михайлович Цыплаков взметнулся на нем в полный рост, одетый в
скромный трехкилобаксовый костюмчик от Армани, а поверх его головы было
крупно начертано красным: "Боль народная - в сердце моем".
"Представительно смотрится, гад, ничего не скажешь", - в меру
восхитился майор, устроился на шатком стуле, вздохнул и огляделся.
Сидел он замыкающим в огромной очереди, состоящей в основном из людей
пожилых, взволнованных, горестно перебирающих в руках какие-то бумажонки.
Впереди, там, где ярко светили галогеновые лампы, стоял письменный стол, за
которым зевала скучающая барышня, а напротив нее, рядом с массивной дверью,
облагороженной бронзовой табличкой "А. М. Цыплаков, депутат Госдумы", два
здоровенных, стриженных под ежик детины сверлили приближавшихся
профессионально тяжелым, неласковым взглядом. Дело у народного чаятеля было
поставлено как надо...
Александр Степанович пропарился в очереди уже часа два, когда в
коридоре раздался громкий, привыкший говорить много баритон, и, ласково
улыбаясь своим избирателям, Алексей Михайлович в сопровождении молодцов
вышел на улицу.
Несмотря на запрет парковки, внизу его ждала машина - скромная, не
первой свежести, "четверка". Отослав телохранителей, депутат самолично, на
виду у всех, уселся за руль и направился прямиком на Малую Морскую, где была
запаркована Сарычевская "девятка". Пока он стоял на светофоре с включенным
правым поворотником, майор, дабы не отстать, шмелем кинулся к своей машине.
И кто это придумал фигню, что поспешить - значит кого-то насмешить?
Только торопился он совершенно напрасно. Депутат прополз метров пятьсот