"Феликс Разумовский. Смилодон " - читать интересную книгу автора

продолжалось. Вот с криком "Черножопый, на!" впечатали кому-то в пах, вот
приголубили кого-то прикладом по почкам, вот пнули в копчик немолодую уже,
страшно вскрикнувшую женщину. Вот кинулись вдогон за чудом вырвавшимся
парнем, с ходу подсекли, вырубили мощно, по-футбольному дали под ребра.
Чтобы не ерепенился. Все было сделано четко и слаженно. Через пять минут
камуфляжники уже сидели в "фольксвагене", рявкнул форсированный мотор,
взвизгнули колеса и наступила мертвая тишина. Только стоны, крик, плач,
захлебывающиеся звуки рвоты. А еще через пять минут пронзительно взревела
сирена - приехала "скорая". Сомнений нет, работали профи.
"Да, весело у них тут", - Буров сплюнул, подхватил вещички и как-то
уже без настроения пошел на автобусную остановку. А там только и
разговоров было что про недавний инцидент - но вполголоса и с оглядкой.
Тем не менее отдельные фразы можно было уловить: "Охрана президента... Все
зубы выбили... Опустили почки... Размозжили голову... Иностранцу тоже". А
уже в автобусе стали доступны детали - соседка Бурову попалась языкастая,
разговорчивая, из обрусевших армян. Дело было так. Утром в злосчастную
"Анжелику" зашли трое россиян в штатском и стали требовать кофе
по-быстрому.
- Мужики, тут вообще-то очередь, - попытался вразумить их кто-то из
местных.
- Рот закрой, падло, - отвечали россияне в штатском. - Ваши сраные
очереди нас не касаются.
В общем, вели себя грубо, по-хамски, и, естественно, получили по
рогам. Пустили слезу, утерли сопли и убрались восвояси. Ну а что было
дальше, Буров видел сам, собственными глазами. "Уроды, ГБ-ЧК, - брезгливо
подумал он, откинулся на спинку сиденья и стал рассматривать бегущие назад
разлапистые пальмы. - Что с них возьмешь, педерастов гнойных..." Как уже
было замечено, Буров компанию глубокого бурения не жаловал. Хоть и сменили
вывеску, а все одно падлы. В ботах.
Автобус между тем замедлил ход, скрипнул тормозами и остановился.
Прибыли. Вон она какая, черноморская жемчужина, Мекка отдыхающих,
курортников и отпускников. Пальмы, каштаны, подстриженные акации, белые
фасады бывших санаториев, колонны и решетки эпохи сталинизма. В недалеком
прошлом номенклатурный рай, ныне же услада культурного отдохновения.
Разгульного, по-ново. Только Буров был дикарь. Мурлыча себе под нос, он
вышел из автобуса, вдохнул полной грудью, глянул по сторонам и направил
стопы не к гостиничным фасадам, нет, - к ближайшему столбу, обклеенному
объявлениями. С частным сектором оно-то попроще. А значит, и подешевле.
Объявлений хватало, только напечатанные на машинке или на принтере Буров
не читал - эти наверняка все продумали, рассчитали, десять шкур сдерут. С
ухмылочкой он присматривался к рукописным призывам, правда, вначале тоже
не вникая - анализировал почерк. Вот писано голимым алкоголиком, вот
откровенным хамом, вот человеком раздражительным и нервным, вот крайне
неуравновешенным и склонным к воровству. А шли бы они все куда подальше.
Наконец на глаза попалось объявление, написанное просто и доходчиво, явно
женской рукой. В почерке чувствовалась гармония, вкус, хорошее здоровье
и... неудовлетворенная сексуальность. И просили не дорого. "Так, так", -
бросив заниматься графологией, Буров хмыкнул и пошел звонить нежадной Зое
Павловне, которую замучил основной инстинкт.
- Да, - сказала она и без церемоний назвала адрес. - Приезжайте, я