"Федор Раззаков. 'Великолепная семерка', или Вестерн по-советски (рассказы о кино)" - читать интересную книгу автора

снимать свой истерн "Тринадцать" и Михаил Ромм. Для многих его коллег по
ремеслу обращение режиссера к приключенческому жанру вызывало удивление,
поскольку до этого он работал совсем в иных жанрах. В частности, он
экранизировал мопассановскую "Пышку" (1934). Само киношное руководство и не
думало поручать Ромму постановку истерна, но тут в дело вмешался автор
сценария фильма Иосиф Прут. Именно он назвал Шумяцкому это имя, а тот, хотя
и удивился, но спорить не стал. Видимо, понадеялся на мнение одного из
лучших сценаристов советского кино "Сто двадцать тысяч в год" (1929),
"Огонь", "Человек из тюрьмы" (оба - 1931) и др.
Фильм "Тринадцать" снимался в пустыне Каракумы, в местечке Чонгалы, что
в 15 километрах от Ашхабада. В фильме были в основном заняты молодые
малоизвестные актеры. Например, роль злодея - главаря банды басмачей
подполковника Скуратова - сыграл Андрей Файт, который в "Джульбарсе" также
играл злодея - пастуха Карима. Единственным исключением был Николай Крючков,
к тому времени уже известный по ряду ролей в других картинах. На этот раз он
должен был сыграть главную роль - командира пограничного отряда. Однако
сделать это ему так и не довелось. Выдающийся актер страдал тяжким недугом -
пагубным пристрастием к алкоголю. Очутившись в пустыне, он тут же пустился в
долгий загул, и застать его трезвым на съемочной площадке было практически
невозможно. Кроме этого, он систематически спаивал и других актеров, что
совершенно выбивало съемочный коллектив из рабочей колеи. В конце концов
Ромм не выдержал. В один из дней он построил всю съемочную группу и
официально заявил, что снимает Крючкова с роли и отсылает в Москву. После
этого разброд в группе прекратился, так как все справедливо посчитали: уж
если с самим Крючковым так поступили... Ромма не смутило даже то, что теперь
красногвардейцев в фильме осталось двенадцать, хотя в названии картины
фигурировало на одного человека больше. Но зритель этого подвоха так и не
заметил.
В отличие от истерна Шнейдерова "Тринадцать" был плохо встречен
критикой (его обвиняли в американизме), но имел колоссальный успех у
зрителей, причем даже больший, чем сопутствовал "Джульбарсу". Как вспоминал
известный драматург Д. Храбровицкий: "Картину "Тринадцать" я посмотрел если
не тринадцать, то двенадцать раз во всяком случае. Я знал ее наизусть, и мы
играли в "Тринадцать". В этой игре всегда неизменно участвовали басмачи, и
всегда самые горячие схватки происходили до начала игры: кому быть
басмачами, а кому - красными. И всегда у нас фигурировали вода, ведро, и
неизменно следовали большие неприятности дома: мы являлись мокрые, грязные,
пыльные, но зато совершенно счастливые".
Стоит отметить, что еще за несколько лет до того как Шнейдеров и Ромм
сняли свои истерны другой советский режиссер - Сергей Эйзенштейн - имел
реальную возможность создать настоящий американский вестерн. В начале 30-х
годов он работал в США и там ему предложили снять фильм "Золото Саттера".
Эйзенштейн согласился, однако студия внезапно изменила свое решение (по
политическим мотивам) и отдала сценарий в руки посредственного режиссера
Джеймса Круза. И фильм получился никудышный. А вот сними ее гениальный
Эйзенштейн, он вполне мог бы стать событием в мировом кинематографе. Но,
увы. А вскоре грянула война и советским кинематографистам стало и вовсе не
до истернов. (Исключением были все те же двухсерийные "Красные дьяволята",
озвученные и вновь выпущенные на экран в 1943 году).