"Роберт Рид. Поэтический снег" - читать интересную книгу автора

вместе с написанной от руки запиской. Записку прислал нанопредприниматель,
известный своим пристрастием к изящным искусствам.
"Она одна из ваших, - писал он мелким, неартистичным почерком. -
Возможно, вы захотите сделать о ней короткую программу перед главным
событием".
"Событие" оказалось темой изысканно оформленной брошюры.
Тут же было сделано несколько звонков в спонсирующий фонд. Еще больше
звонков досталось на долю Бренды Лайлз. За звонками последовали э-мейлы и
наконец открытка, подписанная репортерами, гением фотокамеры и доведенными
до отчаяния редакторами.
"Мы хотели бы сделать программу о вас и вашей жизни, - гласила
открытка. - В любое, удобное для вас время, разумеется".
Но все мольбы оставались без ответа. Идея сделать программу почти
забылась. Но однажды в холожный ноябрьский денек в главной студии появилась
поэтесса, наряженная в длинное коричневое пальто, знавшее лучшие дни, и
высокие грязные сапоги. Лицо осунулось, но выглядело спокойным и сдержанным.
- Теперь самое удобное время, - объявила она. - Если желаете взять
интервью, сделаем это немедленно.
Назавтра поэтесса из узнаваемой, обыденной фигуры превратилась в самую
знаменитую жительницу маленького городка.
- Замысел этот появился двадцать лет назад, - объяснила она. - Но сфера
моей деятельности и необходимые технологии... короче говоря, было немало
долгих задержек и больших технических проблем, не говоря уже о самых
простых, старомодных трудностях в написании этой проклятой поэмы.
Некоторые очень удивились таким речам. Но у настоящих поэтов рот, как
помойка! Это известно всем!
- Вы пишете на снегу, - упомянул журналист, заглядывая в поблескивающую
на его коленях брошюру. - И то, что случится...
- Я пишу снегом, - поправила она и, схватив брошюру, стала
перелистывать, пока не остановилась на последней главе. - Каждая снежинка -
слово, - пояснила она. - Каждое слово написано на изобретенном мною языке.
Она заговорила сложнейшими математическими терминами и, не успел
ведущий опомниться, похвасталась:
- На свете не сыщется и сотни людей, способных прочитать эту работу. А
из этой сотни едва ли пятеро ее поймут.
Ведущий тупо уставился на странную особу.
"К чему тогда стараться?" - едва не сорвалось у него с языка.
Но поэтесса продолжала распространяться далее, радостно сообщая, что
вся поэма будет состоять ровно из тысячи трех слов и что из-за капризов
погоды и хаотического падения снежинок последние соберутся в нужном порядке
и в требуемом расположении строк всего пять или шесть раз на всем холсте.
- Холсте, - повторил ведущий и, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию
зрителям, уточнил: - Вы имеете в виду город?
- Да, - бросила она тоном, подразумевающим "разве это не очевидно?".
- Этот снег... это явление... должен накрыть наш город где-то в январе.
Таков ваш план?
- Да, если не будет каких-то осложнений.
По мнению ведущего, все это было глупо, смехотворно, совершенно нелепо.
Но история на этом не кончалась.
- Насколько я понимаю, подобная работа будет знаменательным событием, и