"Джеймс Риз. Книга теней " - читать интересную книгу автора

камень падал с души, ибо я все время боялась, что за мной снова придут,
чтобы отвести к матери-настоятельнице, и та освободит меня от обязанности
помогать Перонетте в учебе. Этого, конечно, так и не произошло. А жаль.
Ведь я знала, что Перонетта, задевая других, вызывает раздражение, что
ее не любят, завидуют ей. Я знала, что она своенравна, ни с кем не
считается, ей на всех наплевать. У нее к этому был талант. И все-таки, раз
она выказывала ко мне приязнь, я любила ее.
Enfin* [Словом (фр.).], я была перед нею бессильна. Делала все, как она
велит. Как часто, проведя день в ее обществе и под ее началом, я сгорала от
стыда за то, что натворила. Я никогда не была ревностна в вере, но в то
время я готова была проводить в церкви часы напролет, испрашивая прощения
как для себя, так и для Перонетты за все, в чем мы были повинны. Как всегда
бывает в таких случаях, переход от плохого к худшему не заставил себя ждать.
Я тоже начала посещать в неурочное время комнаты матери-настоятельницы,
чтобы праздно проводить там время. Я тоже курила испанские сигарки и пила
коньяк, который мы нашли между простынями на дне сундука, замок на котором
взломали, - вот до чего дошло мое легкомыслие. Я тоже производила дотошный
осмотр великолепного гардероба настоятельницы, в котором хранилось так много
ослепительно мирских платьев.
Но в один прекрасный день этому настал конец. Перонетта уже провела в
С*** несколько недель, и теперь шел конец августа. Пчелы с гудением летали
по всему монастырю, чтобы затем вернуться в свой улей к пчеле-матке. Точно
так же воспитанницы начали возвращаться к сестре Клер де Сазильи, словно
влекомые вечным зовом природы. На небе в разгар дня появились низкие
грозовые облака, и я последовала за Перонеттой в покои ее тетушки, как это
случалось уже бесчисленное количество раз. В конце лета ливень может
начаться внезапно. Дождь льет около четверти часа, а то и меньше, причем
одновременно может сиять солнце. Такого следовало ожидать и в тот день -
стоявшая жара просто не могла более длиться.
Мы с Перонеттой часто навещали покои матери-настоятельницы. Так было у
нас заведено - длившиеся не более получаса занятия плавно переходили в не
менее чем двухчасовое безделье, во время которого мы любили уединяться в
заветных покоях матери Марии, пока та занималась мирскими делами в конторе
монастыря - я не знаю уж, в чем они состояли. В последние дни я заметила,
что Перонетта скучает; она словно напрашивалась на неприятность, оставляла
дверь в наше убежище открытой настежь, будто желала быть пойманной. Она
дерзко надевала к мессе перстень матери-настоятельницы, приводила в
беспорядок ее постель... Игры, в которые мы играли в комнатах ее тетушки
прежде, неизменно доставляли мне удовольствие; нравились они мне и сейчас -
одного счастья быть в обществе Перонетты было достаточно, - но Перонетту
теперь в них привлекала возможность попасться. И оттого она становилась все
более дерзкой. Я с беспокойством ждала, что же будет... И вот в тот день,
когда мы лежали поперек кровати настоятельницы - пресыщенные, покуривая
сигарки, с головою, идущей кругом от коньяка, выпитого в изрядном
количестве, изнывая от дневной жары и предвкушая прохладу, которая наступит
после дождя, - Перонетту посетила неожиданная мысль.
- Вставай, - скомандовала она. - Быстро.
Я вскочила:
- В чем дело? Кто-то идет?
Я заметалась было по комнате, разгоняя предательское облачко голубого