"Джеймс Риз. Книга теней " - читать интересную книгу автора

закапан красным. Я боюсь за нее. Чувствую, как ей плохо.
Я не знаю, куда мы идем по дороге так долго. Мне еще не доводилось
заходить так далеко от дома. Сколько еще идти? Какое-то чувство
подсказывает, что немного. Матушка ускоряет и ускоряет шаг, но вдруг она
пошла медленнее, едва не остановилась.
Почему на мне самое лучшее платье, а в длинную белокурую косу вплетены
ленты? Выходные туфельки невыносимо жмут. И почему в руках у maman сумка,
куда она торопливо выгребла из моего комода всякую всячину?
Этот день с самого начала связан с какой-то тайной. Прошлым вечером она
поцеловала меня, укладывая спать, и долго что-то шептала. А утром все
повторилось опять. Должно быть, читала молитвы. Теперь молчит. Последние
силы уходят на то, чтобы переставлять ноги.
Она спотыкается о наполовину ушедший в землю камень и едва не падает.
Останавливается, стоит, опустив руки, и снова идет дальше нетвердой
походкой. Рука ее сжимает мою все крепче и крепче.
"Maman, в чем дело? Пожалуйста, не молчи. Как ты себя чувствуешь?
Maman, почему мы не останавливаемся отдохнуть?"
Я вижу, как шевелятся ее дрожащие губы, - она тихо молится, осеняет
себя крестом...
Затем внезапно останавливается у ручья и опускается на колени - на свои
худенькие коленки... сколько помню себя, каждое утро я видела, как она стоит
на коленях и молится. Но нет, сейчас это не молитва. Она раскачивается,
обхватив голову руками; в первый раз она выпускает мою руку из своей. Я
боюсь, что матушка может упасть вперед, головою в ручей, расшибить голову о
камень.
Секунды... какими долгими вдруг они стали.
В конце концов я встаю рядом с ней. Складываю ладошки пригоршней и
зачерпываю из ручья воду.
"Пей, maman, пей... Maman?"
Руки ее повисли как плети. Очень медленно она поворачивается ко мне.
Глаза ее закатились, видны лишь белки. Вдруг она сгибается пополам. Вода
льется из моих рук, потому что я вскидываю их, чтобы поймать матушку за
плечи, удержать ее. Она хватает мои руки, подносит ко рту, языком ловит
воду, которой в них больше нет; затем прижимает мои руки к лицу. И тут я
вижу, мне кажется, будто глаза ей застилает какая-то странная темная тень; в
них мука и боль; а тень обретает форму, становится пеленою и... тут она
сплевывает в мои ладони кровь - ее рвет кровью, идущей горлом.
Плечи ее сотрясаются. Ногти впиваются в мои запястья, скользкие и
красные от крови, от них исходит зловонный запах, острый и сладковатый.
Кровь льется из носа. Изо рта. Матушка вскрикивает, пытается говорить,
но только захлебывается кровью.
Веки на закрытых глазах дергаются. А волна крови поднимается
неудержимо, заставляет разжать плотно стиснутые губы. Потоки крови слегка
ослабевают, и она снова пытается что-то сказать. Я ее не понимаю. В глазах
ее появляется что-то чужое, незнакомое.
Я пытаюсь ее удержать. Но она тяжелая и выскальзывает из моих покрытых
кровью рук. Платье рвется, и она падает на спину у самого берега.
Соскальзывает в ручей. Я приподнимаю ей голову. Если матушка запрокинет ее,
то может захлебнуться.
Стоя по колено в воде, я наклоняюсь, и тень падает ей на лицо. Она