"Джеймс Риз. Книга теней " - читать интересную книгу автора

После обеда - прогулка, отдых или молитва; выбор зависел не от нас.
Затем служба Шестого часа. Снова учеба. Вечерня. Молитва. Учеба. Легкий
ужин: фрукты или сыр. Повечерие. И наконец сон. Небольшое послабление нам
давали только во время летних каникул, когда большинство девочек покидали
С*** и отправлялись к семьям; многие монахини тоже отпрашивались из
монастыря кто куда.
...Что до моей жизни в С*** - я старалась тянуть лямку. Находила
прибежище в упорядоченности жизни монастырской школы, в несмолкаемом тиканье
церковных часов; каждый день все одно, одно, одно... Я все глубже уходила в
учебу.
...И все-таки нужно сказать еще кое о чем. Не хочется, но надо. И я
скажу.
В школу монастыря С*** присылали девочек определенного круга, и порой
мне казалось, что немилосердное Провидение нарочно забросило меня туда,
чтобы напоминать им о множестве имеющихся у них предо мной преимуществ. Эти
создания были словно кружева по сравнению с дешевой тканью моих сорочек,
словно бриллианты по сравнению с моими убогими побрякушками. По достижении
зрелости им предстояло взойти в иные сферы. Отцы их нажились на торговле; и
хотя перед их дочерьми задирали нос некоторые из девиц, в чьих жилах текла
кровь более голубая - по сравнению с теми, кого они называли
"простушками", - те все-таки были богаты. Они любили болтать о приданом и
бриллиантах; о том, куда собираются выехать их papa и mama и с кем именно:
поиграть в поло с кронпринцем какого-нибудь немецкого княжества, на скачки -
с известным индийским раджой, позавтракать в Париже - с некой шведскою
баронессой, et cetera, et cetera...* [И так далее, и так далее (фр.).] Они
говорили на языке, который не был моим.
Ну и прекрасно. Пускай из Парижа мне никогда не присылают перевязанных
ленточками посылок. Мне, разумеется, не суждено провести лето в местах, где
разговаривают не по-французски. Меня никогда не вывезут куда-нибудь "на
воды". И никогда никто не закажет какой-нибудь пустячок для скрипки и
фортепиано, чтобы его сыграли на мой день рождения. Тут ничего не поделаешь.
И все-таки, несмотря на мою застенчивость и на то, что другие девочки
не видели меня в упор, я стала любимицей некоторых из монахинь еще в самом
нежном возрасте. Порою внимание, которое те уделяли мне во время занятий,
вгоняло меня в краску. В частности, одна из монахинь, похоже, влюбилась в
меня без памяти. На занятиях она смотрела на меня во все глаза, каждый
вопрос адресовался мне, каждый ответ преподносился мне, словно дар. Со
временем такое внимание пошло на убыль; но все равно порою я не могла
оторвать взгляда от своих рук (столь предосудительно больших!) или от
ельника за окном классной комнаты - лишь бы не встретиться глазами с
уставившейся на меня учительницей. Особенно это касалось одной из
монахинь... Конечно, мне было невдомек, что ей могло быть нужно; теперь-то я
могу отважиться сделать предположение, потому что с тех пор многое узнала о
жизни женщин, запертых в монастырских стенах, но тогда мне такое и в голову
не приходило.
Возможно, подобные знаки внимания со стороны монахинь и вызывали у
других девочек некоторую неприязнь ко мне, но я старалась этого не замечать.
Пускай болтают что хотят, думала я. Получала ли я удовольствие, вызывая у
них зависть? Возможно. Ведь у меня не было ни их богатства, ни их красивой,
легкой жизни. Так пусть завидуют мне хотя бы на уроках.