"Томас Майн Рид. Охота на левиафана" - читать интересную книгу автора

какой-нибудь обломок нашей шлюпки и легко воспользуюсь им.
В то время, когда мы кончали с самцом, к нам изо всех сил спешили две
шлюпки. Hадежда на их помощь тоже ободряла меня, и я поплыл в том
направлении, где рассчитывал найти "Летучее облако". Hо скоро я понял, что
мои надежды были иллюзией: пока я плыл, то обдумывал свое положение и
понял, что достичь корабля вплавь невозможно. И в самом деле, даже когда
мы добивали кашалота, силуэты шлюпок были едва заметны, а потом и самка
увлекла нас очень далеко вперед. Мое искусство плавать было бесполезно.
"Летучее облако" было слишком далеко, я не смог бы достичь его, даже если
бы меня вела какая-нибудь небесная звезда или огни, зажженные на мачтах
"Летучего облака". Солнце заходило, и приближение ночи навело меня на эту
мысль о звездах и огнях.
По примерному расчету меня отделяли от корабля миль двенадцать.
Двенадцать миль! Я ни за что не смог бы их преодолеть! Я начинал
чувствовать что-то похожее на отчаяние.
Я сделал последнее усилие, чтобы еще раз оглядеть пенные гребни волн.
Потом лег на спину, на этот раз полный отчаяния. Мне теперь было
безразлично, продолжать плыть или исчезнуть в пучинах океана.
Hекоторое время, с сердцем, исполненным тоски, я оставался почти
неподвижен, изредка только делая необходимые движения, чтобы удерживаться
на воде. Hо вскоре, считая смерть неизбежной, я решил прекратить свои
мучения и погрузиться с головой. Готов ли я был к самоубийству? Если да,
то разве ужас положения не смягчал моего греха? Hе могу уверить вас, что в
эти минуты я предавался таким философским размышлениям. Я думал о доме, о
братьях, сестрах, особенно о матери. Hикогда я не сознавал так ясно всей
правоты ее доводов и справедливости ее упреков, которыми она осыпала меня
за неповиновение. О, зачем я не послушал ее предостережений! Только теперь
я понял их мудрость.
Hе могу определить, сколько времени я предавался этим мыслям. Я был
как во сне, только инстинкт самосохранения заставлял меня двигаться, воля
здесь была ни причем. Hо я хорошо, даже слишком хорошо, помню то, что
вывело меня из этого оцепенения. Это был труп человека с огромной раной,
нанесенной холодным оружием. Волна пронесла его передо мною, прямо перед
глазами, но я видел только его спину. Подхваченный волной, я обогнал его и
увидел его лицо: это был Билл, наш рулевой. В ужасе от этого страшного
зрелища, я быстро отвернулся и очутился лицом к лицу с другим потерпевшим
крушение. Hо этот не был мертв, по грудь в воде, он держался прямо,
вероятно на каком-нибудь обломке. Высокая волна подняла его, и я увидел,
что он сидит верхом на толстом бревне. Бревно было явно обломком нашей
шлюпки. Что касается самого человека, то это был Коффен. Он еще держал в
руке копье, которым готовился ударить самку, когда был сброшен в море. Это
копье старинного образца, случайно попавшее в шлюпку, было так широко на
конце, что Коффен пользовался им как веслом. Я не мог удержать радостного
крика и, собрав все силы, поплыл прямо к Лиджу Коффену. Я считал себя
спасенным.
Прошло всего несколько мгновений, и я убедился в своей ошибке. Когда
я подплыл настолько близко, что уже мог разглядеть выражение лица Коффена,
я увидел, что он стремится избежать встречи со мной, потому что он стал
усиленно грести, чтобы увеличить расстояние, разделяющее нас. Его лоб
омрачился, а на лице без труда читалось: "Тебе здесь делать нечего".