"Вард Рейслинк. Ладан и слезы " - читать интересную книгу автора

- Бродит во сне... - тихо повторил я.
Вроде бы все понятно, но, честно говоря, я понял только буквальное
значение этих слов. Человек, который бродит во время сна. Да разве такое
возможно? Нет, я этого понять не мог. Но, наверное, так бывает.
Я опять стал глядеть в чердачное окошко. Оно было прорезано очень
высоко. В комнате что-то зашуршало, и я подумал, что это, наверное, крысы,
которых Вилли называет своими маленькими миленькими крысятами. Но теперь я
уже их не боялся. Я решил, что отныне ничего и никого бояться не буду.

Глава 2

В двух километрах от границы мама проколола камеру. Некоторое время она
ничего не замечала, ехала впереди, указывая рукой на рогатого быка, который
бродил по лугу с ярмом на шее.
- Смотрите, смотрите, это же бык! - кричала она. И вдруг ее велосипед
завилял из стороны в сторону, и мы услышали, как обод колеса скрежещет по
выбоинам дороги.
Пришлось остановиться.
- Ты бы лучше поменьше любовалась быком и больше обращала внимания на
дорогу, - угрюмо буркнул папа. Мама окинула его таким взглядом, точно перед
ней был не папа, а тот самый бык. Но папа, не глядя на нее, уже вытащил из
велосипедной сумки сверток с инструментами и положил машину на траву. Он
тщательно осмотрел шину и вытащил из нее красивый, блестящий гвоздь.
- Это все штучки немецких шпионов, - сердито пробурчал он, - накидали
по дорогам всякой дряни, чтобы задержать продвижение наших военных машин.
В те дни люди во всем видели руку немецких шпионов - даже если пьяный
шофер случайно опрокидывал дорожный указатель.
Пока папа аккуратно заклеивал дырку, мы с мамой уселись на траву. И,
как всегда, стали разглядывать колонну беженцев, медленно двигавшихся в
сторону ближайшей границы. В рот тут же набилась сухая пыль, густым облаком
вздымавшаяся над дорогой.
- Вот уж не думала, что придется второй раз проделывать тот же путь, -
простонала мама и сокрушенно покачала головой.
Из проезжавшей мимо машины высунулась чья-то рука и выбросила что-то
желтое на дорогу. Это оказалась кожура от банана, которая так и осталась
лежать на песчаной обочине, и я подумал: интересно, будет ли она лежать
здесь сегодня вечером, и завтра, и послезавтра, и бог знает сколько еще.
Банан давно переварился у кого-то в желудке, а кожура все еще сохранилась,
не то что у нас, у людей, - окружающее уже давно исчезло, и только то, что
мы таим в себе, продолжает существовать.
- Далеко до границы, мама? - спросил я.
- Не очень, - быстро ответила она. - Думаю, что мы уже сегодня
сможем...
У меня мучительно болели икры ног и шея, и я втайне надеялся, что
теперь-то уж мы не станем особенно торопиться, можно будет хоть несколько
часов отдохнуть от педалей.
Однако, как только папа починил камеру, мы снова вскочили на велосипеды
и продолжали свой путь по "кровавому следу побежденных". Но теперь уже
некогда было любоваться на быков, пасущихся на лугу, - мы попали в гущу
самых немыслимых повозок. Такой толчеи мне еще ни разу не приходилось