"Александр Рекемчук. Мальчики" - читать интересную книгу автора

стенах слева и справа портреты знаменитых композиторов: один с бородой,
другой с усами, третий седой, четвертый лохматый, - но я тогда еще никого
из них не знал в лицо, не знал по имени, а лишь догадывался, что они
знаменитые.
Оркестрантов на сцене было очень много, человек сто, если не больше, и
все они вдруг заиграли на своих инструментах, притом каждый пилил и дудел
свое собственное, не обращая никакого внимания на то, что играет сосед.
Они, должно быть, позабыли раньше настроить свои скрипки и дудки и теперь
впопыхах занялись этим делом при всем честном народе. Шум, гам, с ума
сойти...
Наконец они угомонились.
Тогда, цокая высокими каблуками, вышла тетенька и объявила:
- Скрябин, "Поэма экстаза".
И так же достойно удалилась.
А вместо нее стремительным шагом, почти бегом на сцену ринулся человек в
черной курточке с развевающимися сзади хвостами, о ослепительной белой
сорочке и с таким же белым галстуком.
В зале тотчас же захлопали в ладоши, хотя, по-моему, хлопать-то было
рановато: ведь он еще ничего такого не сделал, чтобы заслужить эти хлопки,
разве что только очень лихо для своего возраста вспрыгнул на тумбу посреди
сцены.
Дирижер поднял палочку. Все стихло.
И я даже не заметил, как началась музыка. Настолько она была тиха. Так
тиха, что совсем не отличишь от тишины.
Я удивился: зачем же было сгонять на сцену столько музыкантов ради такой
тихой музыки - на это хватило бы и трех человек, включая дирижера.
Мне сделалось скучно. Я стал глазеть по сторонам.
И сразу же обнаружил, что скучно не только мне. В соседнем ряду
щупленький старикашка сложил руки на животе, прикрыл глазки и, кажется,
заснул... Вот ведь какой потешный старикашка. Мог бы и дома поспать, а
потащился на концерт.
Я оглянулся направо. Какой-то тип держал на коленях толстущую книгу,
страницы которой были густо испещрены нотными знаками, и он, этот тип,
пристально читал ноты, листал страницы, изредка поглядывал на дирижера и
снова читал - могу спорить, что он проверял по этим нотам, правильно ли
играют музыканты, верно ли помахивает палочкой дирижер, все ли идет как
надо: бывают же такие въедливые типы!
Толстая женщина в кружевном воротничке, заметив, что я верчусь,
исподтишка погрозила мне пальцем.
Я сел прямо.
Но, к моему счастью, к радости моей, чтобы я не скучал, впереди сидел
лысый дядька. Совершенно лысый, ни единого волосочка не было на его голове.
И вот над этой лысой головой кружилась моль. Обыкновенная моль, из тех,
которые всегда вьются вокруг шерстяных вещей. Но что же ей, этой глупой
моли, понадобилось на дядькиной лысине, чем она собралась поживиться, когда
там ничегошеньки нету?.. И, будто угадав мои мысли, моль разочарованно
отлетела прочь.
Только теперь я обратил внимание на то, что оркестр играет уже
значительно громче. И скрипачи настойчиво водят смычками, и трубачи
надувают щеки, и барабанщик хлопочет над своими барабанами.