"Александр Рекемчук. Мальчики" - читать интересную книгу автора

Ведь отвыкать надо тоже постепенно. Как и привыкать.


Мы пели в тот вечер обычный наш репертуар: "Пришла весна" Гайдна,
баховский Терцет, "Колыбельную" Лядова, "В небе" Палестрины, кое-что из
новых авторов. Это кое-что из новых авторов у нас постепенно обновлялось,
ведь новую музыку нужно пропагандировать - святое дело. Но Бах, Лядов,
Палестрина оставались всегда и неизменно, так, вероятно, они и останутся.
Ведь, скажем, этот самый Джованни Палестрина: он жил на свете четыреста
лет назад, че-ты-ре-ста!.. И песню "В небе" он в ту пору написал специально
для мальчишеского хора.
Привет, Джованни Палестрина!
Мы все еще поем твою песню.
Мы поем.
Нас слушают, замерев.
На нас смотрят, боясь шелохнуться.
Досадно, черт, что я не могу видеть наш хор оттуда, из зала, со стороны.
Наверное, Это красиво. Ровные ряды мальчиков, одетых в одинаковые костюмы.
Ряд над рядом: впереди самые маленькие, позади самые длинные. (Лично я
нахожусь где-то посредине.) И я представляю себе, как за последним рядом
самых долговязых - так естественно, будто бы еще один ряд, будто наше
продолжение, - вздымаются к потолку серебряные трубы органа, знаменитого
консерваторского органа. Вероятно, им, сидящим в зале, все это видится
целиком, и, может быть, им сейчас кажется, что звучит именно орган в его
задорных высоких регистрах.
Я, как и все остальные, старательно веду свою партию, но различаю
отдельные знакомые мне голоса: вот Маратик Алиев, отбывший свое недельное
наказание, вот Гошка Вяземский, в это Витюха Титаренко - мои
одноклассники, мои однокашники.
Но я, сколько ни вслушиваюсь, не могу уловить самого знакомого мне и,
признаюсь, самого любимого мною голоса - Коли Бирюкова. Его не слышно, его
нет, хотя я и видел, как Николай Иванович становился в ряд, залезал на
верхнюю ступеньку.
Значит, петь ему все-таки не позволили.
И, значит, все-таки запевать придется мне.
Ох, дорогие граждане, уважаемая публика!.. А, может, это и не нужно? На
фига вам это соло? Разве плохо звучит наш слаженный хор? Ведь как это
прекрасно: хор! И самое милое дело для хорошего певца - петь в дружном
хоре, когда ощущаешь локтями локти стоящих рядом приятелей, когда тут же,
впритирочку, совсем близко, и Витюха Титаренко, и Гошка Вяземский, и
Маратик Алиев...
Зачем это дурацкое соло? Не надо, а?..
- Былина о Добрыне Никитиче, - объявляет ведущий. - Солист - Женя
Прохоров.
Я, понурив голову, выхожу из тесного ряда. Прощайте, товарищи...
Я оказываюсь впереди хора.
А еще чуть впереди и чуть сбоку - Владимир Константинович Наместников.
Он во фраке. Тугой белый пластрон, белая бабочка.
Он склоняется надо мною, будто надломившись в пояснице. А ведь я
хвастался, что очень сильно вырос за эти последние годы, вытянулся,