"Алексей Ремизов. Мартын Задека (собрание произведений в жанре снов)" - читать интересную книгу автора

Нерваль Жерар де (1808-1855) - французский поэт, поздний романтик,
считавший сновидчество параллельным существованием, причащающим к
сокровенным тайнам бытия.

А я прежде всего "нормальный" - здоровая кровь, крепкое сердце и легкие
для певца - мне как-то даже неловко, перед теми "отмеченными", с рассеченной
глубоко душой, кого люблю и чту. И в кабале и в окультизме я ничего.

2

Каждую ночь я вижу сны, и по-утру запишу. В течение нескольких лет вел
графический дневник: рисовал сон, а вокруг события дня.
В книгах "По карнизам" и в "Взвихренная Русь" я сделал опыт: дать
переплеск сна в явь - происшествия ночи и непосредственно события дня.
Кто видит сны, не может не обратить внимания и безразлично пройти мимо
своих ночей, но обыкновенно вспоминается и рассказывают один сон, ну два, не
больше.
Или бывает так: перед каким-то событием приснился сон, содержание
испарилось и только остается на всю жизнь: что-то особенное снилось, но не
могу вспомнить.
Так случилось с С. Т. Аксаковым, в его воспоминаниях есть про сон
роковой, бесследно канувший.
Сны очень коротки - или память на сны коротка? Но бывают сны "высокого
дыхания" - если записывать, хватит на несколько страниц: одно за другим,
точно разобранный день; бывают такие дни, начнется с утра и пойдет, все
что-то совершается, и так до ночи.
И как бы ни был сон несообразен, а чем неоправданнее, тем из снов он
"соннее", мера дневного сознания держит его крепко: в самом сне можно ведь
сказать: "это мне снится".
В литературных снах - сны в рассказах - всегда любопытно, где
"сорвется" дневное (реальное) сна. В этом срыве все искусство. Большим
искусством в описании снов владел Л. Н. Толстой, наблюдавший в жизни что
самому снилось, и подметивший закон "беззакония" сна.
То же большое искусство у Достоевского, Тургенева, Лескова, Пушкина,
Гоголя, Лермонтова.
Есть сны и у Горького, хорошие, как приближения к сонной душе, только
"калибром поменьше".
Сонного дара лишен был до жалости Гончаров, назвавший лучшую главу
"Обломова" сном Обломова, и Короленко со своим "Сном Макара", и, как это ни
странно, Чехов, написавший "Черного монаха".

3

Во сне разрушаются дневные формы сознания или надтрескиваются, и сон
как бы завязает в привычных формах яви: на 2x2 отвечаешь с большим раздумьем
и неуверенно - "кажется, говоришь, 5". Но пространство со своей геометрией и
тригонометрией летит к чорту, - такое в горячем сне, из которого сна
пробуждение, как от толчка, и скачет пульс. В будничном сне все остается на
месте, как в жизни: "снилось мне вяжу чулок..." (из снов нашей ягиной
консьержки*).