"Джон Рэтклиф. Роковой бриллиант дома Романовых (Курьер царицы) " - читать интересную книгу автора

взгляд на аксельбанты фон Бренкена.
- Удостоверение от Керенского, - повторил Никольский, покачав головой,
а потом снова прикрикнул на солдата:
- Разве ты не знаешь, что со вчерашнего дня никто не вправе заходить к
Романовым без подписанного мною удостоверения личности?
- Так точно, но комендант полковник Кобылинский отменил этот приказ.
- Комендант не имеет никакого права отменять моих приказов! - заорал
комиссар петроградского правительства и с посиневшим от злобы лицом
обратился к капитану фон Бренкену:
- Итак, у вас есть удостоверение личности?
- Нет. Я и не нуждаюсь в нем. Я получаю свои предписания
непосредственно от самого Керенского.
В этот момент к ним приблизился комиссар Панкратов с нервничающим и
раздосадованным полковником Кобылинским.
Панкратов окинул Бренкена с ног до головы долгим испытующим взглядом.
Никольский тем временем прочитывал удостоверение, подписанное Керенским
собственноручно. Панкратов все еще продолжал разглядывать морского офицера.
Его брови нахмурились.
- Вы - капитан флота Вольдемар фон Бренкен?
- Так точно!
- Известный под кличкой "курьера царицы"?
- Об этом я ничего не знаю.
- Но вы были офицером для поручений при царице! Я узнаю вас. Это вы
доставили последнее письмо царице в Могилев?
- Царица хотела предотвратить отречение Николая II. Члены комитета
Государственной Думы прервали всякое сообщение между Могилевом и Царским
Селом. Вам удалось восстановить эту связь, впрочем, без дальнейшего успеха.
- Я отказываюсь отвечать вам по этому поводу, - высокомерно ответил фон
Бренкен.
- Вы еще заговорите, лейтенант, - ответил ему Панкратов. - Полковник
Кобылинский, арестуйте курьера царицы.
Кобылинский замялся. Но часовой громко позвал несколько своих
товарищей, и капитан фон Бренкен тут же был окружен солдатами.
- Вы не смеете действовать вопреки ясному и точному приказу
Керенского, - запротестовал Кобылинский. Но Панкратов, державший в руках
пачку телеграмм, совершенно забылся и заревел от ярости:
- Керенский не останется у власти больше 24 часов. Исполнительный
комитет Совета рабочих и солдатских депутатов известил меня о прибытии этого
контрреволюционного офицера и приказал арестовать его. Вперед, товарищи!
Сопротивление было бесполезно. Бренкен должен был отдать свой кортик и
был переведен в городскую тюрьму.
Царица, стоя у окна, наблюдала за всей этой сценой. Она давно уже
успела усвоить себе тот род самообладания, который дается людям в результате
бесконечных страданий, и поэтому осталась внешне выдержанной и спокойной. Но
поздно вечером она пала на колени перед образом Николая Чудотворца и
молилась несколько часов подряд, умоляя угодника спасти жизнь ее курьера.


II