"Герберт Розендорфер. Кадон, бывший бог " - читать интересную книгу автора

их ничтожности нет смысла включать в общую статистику.

Я бы не хотел быть "Богом воинств". Бог воинств - это Он. Неужели Ему
не стыдно? "И взросло железо по слову Господню..." Я, бог Кадон, лучше хотел
бы быть (или уже стал?) богом... Чего? Не знаю, и чем больше думаю об этом,
тем меньше понимаю. Раньше-то мне это не приходило в голову, я просто читал,
не задумываясь: "Бог воинств", воспринимая эти слова просто как присущий Ему
эпитет: "Так говорил Иегова, Бог воинств..." - не правда ли, звучит, как
реклама: "Так... говорил... АО Сименс!", или: "ТОО Химпель amp; Пумпель..."
Никто не обращает на эту рекламу внимания, и смысл она имеет лишь для
специалистов. Но "Бог воинств" теперь имеет смысл и для меня, ибо я - бог
Кадон, то есть волей-неволей специалист по божественным делам.
Бог каких воинств? Всех? Значит, если в сражении, то обеих сторон? Как
пишет Нестрой (цитирую по памяти, потому что сижу на роге Гефионы, опять на
левом, и у меня нет при себе собрания сочинений Нестроя) в своем "Олоферне":
"...Иногда мне хочется по-настоящему сразиться с самим собой, чтобы
посмотреть, кто сильнее... Я или я?" Господь-командарм, комдив, комполка...
вплоть до командира отдельного ассенизационного взвода номер
четырнадцать-бэ. Бог императорско-королевского пятьдесят девятого пехотного
полка имени эрцгерцога Райнера... Разве это не то же, что "Пятьдесят девятый
полк имени Иеговы"?
Бог воинств. Да при таком прозвище он и не заслуживает ничего, кроме
соболезнующего покачивания головой. Я, бог Кадон, - бог... чего все-таки?
Симфонических оркестров? Или лучше струнных квартетов? О да. Пусть я буду
богом струнных квартетов.
Аз есмь бог Кадон, бог струнных квартетов. Опус ля мажор номер 132,
аминь.

На скале были щели, дырки и небольшие выступы, за которые можно было,
хотя и с трудом, цепляться пальцами рук и ног. (От башмаков нам пришлось
избавиться, чтобы легче было взбираться. Хотел бы я знать, что будет, когда
мы переползем на ту сторону, если вообще переползем, потому что там ведь
опять придется ходить по льду босиком. Впрочем, утешил нас барон: "Let's
pass the bridge, when we reach it,* - и добавил: - Во всяком случае, в
ближайшее время нам башмаки не понадобятся".)
______________
* Мост будем переходить, когда до него доберемся (англ.).

Мы усердно ловили ртами ручейки талой воды, стекавшей сверху, которая
время от времени замерзала. До сих пор (борода 8,0 см) мы взбирались или,
точнее сказать, всползали по скалистой стене, мучительно преодолевая
сантиметр за сантиметром, и пока еще никто из нас не упал. Как высоко мы
забрались? Судить было трудно, потому что пал туман. Нам оставалось еще
метров 880. Туман облегчал нашу ситуацию в том смысле, что мы не видели
ужасающей бездны внизу, а заодно и ужасающей высоты вверху. Однако ситуация,
с какой стороны ни гляди, все равно мерзкая.
Барон и я спали по очереди. Причем бодрствующий крепко держал спящего.
Больше одного часа проспать не удавалось, наш организм с трудом привыкал к
этому ритму, однако при подобных обстоятельствах о глубоком, освежающем сне
не приходилось и мечтать.