"Герберт Розендорфер. Кадон, бывший бог " - читать интересную книгу автора

тоже было ясно), у нас все равно оставался выход из нашей первой пещеры,
куда мы спрятались от шторма.
Пещера... Шторм тогда налетел все-таки скорее, чем мы ожидали. К тому
времени мы изголодались так, что налегали на еду, как молотобойцы, то есть,
честно говоря, попросту обжирались. Но хотя мы ели столько, "сколько брюхо
выдержит" ("прибалтийский барон, - добавил барон к этому, - тут кому хочешь
сто очков вперед даст"), пещера была все еще слишком мелкой, когда налетел
шторм. Нас будто гигантским кулаком вдавило в стену. Настал самый страшный
час.
Хотя что значит час? Насколько мы могли судить по бороде барона
(замерять ее было больше нечем, так как штангенциркуль сгинул безвозвратно
вместе с г-ном Божидаром), шторм бушевал целых три недели.
- Ну, началось! - прокричал Придудек. Мы его почти не слышали из-за воя
ветра и волн, хотя он кричал нам прямо в уши: - Все в пещеру, ужмитесь как
следует, спиной к стене! - Сам он повис на нас, волей-неволей обрекая на
гнев стихий свою спину и, главное, неназываемую часть тела. Ветер дул не с
одной стороны, а часто менял направление, сотрясая эту драгоценную часть
г-на Придудека так, что нам едва хватало сил его удерживать.
От отчаяния нас спасала лишь мысль о том, что сталось бы с нами, если
бы мы вовремя не выели себе это убежище, да еще возможность в моменты
относительного затишья ветра въедаться в гору дальше, постепенно углубляя
пещеру. Когда ветер выл не так громко, барон фон Харков развлекал нас
анекдотами и байками родной Прибалтики. Они бывали грубоваты, как, например,
история про желтые ботинки, и часто оказывались смешными лишь после долгих
разъяснений, то есть были вообще не смешными. Однако в такой ситуации трудно
быть разборчивым насчет развлечений.

Мы не знали, какой толщины гора и как долго нам придется ее прогрызать.
Когда у тромбонаря заболел зуб, наш туннель был длиной уже метров двести.
Барон изредка прикладывал ухо к стене, чтобы проверить, не слышится ли с той
стороны шум моря, но ничего не было слышно. Чтобы не свалиться на той
стороне с обрыва, мы вели туннель слегка под уклон - так, чтобы, по расчетам
фон Харкова ("Ох, сойдется ли у него этот расчет?" - усомнился Придудек,
когда барон в одиночестве удалился к выходу), выйти к самому уровню моря.
Работать становилось все труднее, ибо воздух в этом туннеле или шахте
застаивался, и нам иногда было просто нечем дышать, тем более что мы и так
безобразно растолстели и разжирели: Поэтому мы решили прогрызть еще одну
шахту, вентиляционную, выведя ее назад и немножко вверх.
И тут у Придудека заболел зуб. Он катался по земле, крича от боли.
- Этого нам только не хватало, - заметил барон. - Если бы у меня был с
собой мой швейцарский армейский нож...
- Почему же у вас его нет? - возмутился тромбонарь.
- Он утонул вместе с "Гефионой", - любезно разъяснил барон, причем
настолько любезно, что это прозвучало, как издевка, отчего тромбонарь
Придудек из Мудабурга заорал еще громче:
- Так почему же вы не положили его к себе в карман?
- Как вы, вероятно, помните, - ответил барон столь же любезно, -
кораблекрушение произошло внезапно. Ничего не опасаясь, мы сидели в тепле и
уюте посреди этого ледяного ада, пока вдруг что-то не грохнуло со страшной
силой, так что все угодили либо в море, где их незамедлительно ожидал