"Герберт Розендорфер. Великие перемены " - читать интересную книгу автора

пустыми скамейками, Бобровые усы распорядился сложить шатер и двигаться
дальше вместе со всем скарбом и повозками и всем прочим, включая, конечно, и
передвижные клетки с дикими зверями. Потом мы дали по одному или несколько
представлений во многих маленьких городках, а также в некоторых среднего
размера, смотря по обстоятельствам - в маленьких городках по одному, в
средних несколько. Мы тащились на север, и приблизительно через месяц
добрались до большого, очень большого города "Дай мне марку"[32] (Этот город
называется так потому, сказал мне И-гоу, что здесь невозможно выйти на улицу
без того, чтобы у тебя не начали клянчить деньги, причем зачастую самым
грубым образом.)
Здесь, так приказал Бобровые усы, мы останемся надолго. Так город "Дай
мне марку" чуть было не стал городом моего конца.
Через несколько дней после отъезда из Либицзина я заметил, что песни
И-гоу стали веселее. Сначала я не придал этому никакого значения. Должен
заметить, что девушка, сопровождавшая вместе с карликом осла, была той
самой, которая почти неодетая каждый вечер стояла прикрепленной к диску,
куда Вань-Тань бросал свои ножи. Девушку звали Ю-ли, она была такая
красивая, что понравилась даже мне. Для большеносой у нее был сравнительно
небольшой нос и не такие большие ноги. Однако я был далек от каких-либо
мыслей о надежде, уже не говоря о том, что мог заранее предсказать
сопротивление молодой дамы такому старому стручку, как я, к тому же
размахивающему навозными вилами. У меня были (и есть) другие заботы. Я не
настолько лишился разума, чтобы осложнять свою и так сложную ситуацию ради
какой-то любовной авантюры.
Ю-ли была подругой - а может быть, женой или возлюбленной? - тут никто
этого точно не знал - метателя ножей Вань-Тань. Но уже давно, как выяснилось
позже, на девушку положил глаз печальный И-гоу, сначала совершенно напрасно,
но к тому времени, когда мы прибыли в город "Дай мне марку", Ю-ли со своей
стороны тоже стала бросать взоры на И-гоу и всегда, когда Вань-Тань в пустом
шатре тренировался в метании ножей или уходил в город чтобы, как это называл
И-гоу, "смочить горло" или отсутствовал по какой-нибудь иной причине, И-гоу
проскальзывал в жилую повозку метателя ножей, где его поджидала Ю-ли, и без
сомнения тут же ее осчастливливал.
Дела у И-гоу и Ю-ли шли, как по маслу, потому что метатель ножей очень
часто отлучался в город "смочить горло" или еще за чем-нибудь, кроме того
"смачивающие горло бодрящие напитки" нередко оказывали на него скорее
утомляющее воздействие, и он зачастую возвращался из города домой, выписывая
кренделя и с большим трудом находил свою жилую повозку. При подобных
обстоятельствах И-гоу мог с легкостью убежать, тем более что метатель ножей
обычно возвещал о своем прибытии в родные края громкими, разносящимися во
все стороны песнями.
Мне неизвестно, намекнул ли кто-нибудь ему - кто-то из отвергнутых Ю-ли
и ставшим из-за этого ее недоброжелателем, или по причине враждебных (или
дружеских?) чувств к метателю ножей, - или в нем самом закралось подозрение,
повторяю, я не знаю. Во всяком случае в один прекрасный день он решил
покончить с этим делом, для отвода глаз пошел в город, но не стал там
принимать "смачивающие горло напитки" и без всякого пения неожиданно
появился с другой стороны циркового лагеря.
Но я его увидел.
"И-гоу мой друг, - подумал я, - а метатель ножей - нет".