"Принц-леопард" - читать интересную книгу автора (Хойт Элизабет)

Глава 12

Гарри открыл глаза. Джорджина снова провела с ним всю ночь. Он залюбовался линией ее плеча и переместил свою руку с ее бедра на живот.

Она не просыпалась и продолжала тихо и ровно дышать.

Он подвинулся поближе, зарылся носом в ее волосы. Джордж пробормотала что-то во сне и повела плечом.

Он улыбнулся и провел рукой по ее животу. Его опьянило знание, что тело женщины хранит такие секреты. Сейчас он уже не мог вспомнить лица своей первой любовницы. Но благоговение перед строением тела женщины он не забудет никогда.

– Доброе утро, моя госпожа.

– Угу; – она повернулась к нему лицом – румяным, сонным и довольным. – Доброе утро, Гарри.

Леди Джорджина притянула его лицо к своему и поцеловала.

Это было легкое нежное прикосновение, но оно вызвало щемящую боль в сердце. В этот миг Гарри понял, что способен на все ради своей госпожи. Солгать. Украсть. Убить.

Забыть о гордости.

То же, наверное, чувствовал отец? Гарри сел и потянулся за бриджами.

– Ты всегда так активен по утрам? – ласково спросила она. – Не могу сказать, что это очень уж хорошее качество.

Он встал и стал надевать сорочку.

– Простите меня, моя госпожа.

И он повернулся, чтобы посмотреть на нее.

Она лежала, опершись на локоть и слегка прикрывшись простыней. Спутанные золотистые волосы хаотично падали на белые плечи. Розовато-коричневые соски в самом центре блестели ярко-розовым. Он подумал, что никогда в жизни он не видел столь прекрасной женщины.

Он отвернулся.

– Не то что бы я разочарована, – продолжала леди Джорджина, – просто устала. А бывает так, что ты просыпаешься утром и просто лежишь?

– Нет, – ответил он, застегивая пуговицы.

Он прошел в другую комнату и вдруг услышал, как кто-то скребется в дверь. Он замер. Опять. Он обернулся к леди Джорджине:

– Мне казалось, что твой брат смирился.

Вид у нее стал настолько негодующий, насколько он может быть у обнаженной женщины.

– Он бы не посмел.

Гарри лишь поднял бровь, прикрыл дверь спальни и пошел открывать. На ступеньках лежала куча тряпья. Что за?.. Но тут из кучи появилась копна волос, и оказалось, что на крыльце сидит мальчик, которого они встретили в доме Поллардов.

– Она пошла в бар и не вернулась, – ничего не выражающим голосом произнес мальчик. Будто давно был готов к тому, что окажется брошенным.

– Входи, – ответил Гарри.

Мальчик постоял в нерешительности, но потом все же поднялся и нырнул в дом.

Леди Джорджина выглядывала из спальни.

– Кто там, Гарри? – и тут она увидела эту странную фигурку.

Они молча уставились друг на друга. Гарри поставил чайник. Она первая пришла в себя:

– Я леди Джорджина Мейтленд. А как тебя зовут? Мальчик продолжать таращить глаза.

– Надо поклониться, когда к тебе обращается леди, парень, – сказал Гарри.

Она насупилась.

– Не думаю, что это так уж обязательно.

Но мальчик торопливо откинул челку и склонил голову.

Леди Джорджина бочком удалилась в спальню, прижимая к себе простыню. Там она надела платье, но сверху снова накинула простыню. Вчера Гарри порвал ей корсет.

– Знаешь, как его зовут? – шепотом спросила она у Гарри.

Он отрицательно помотал головой.

– Хочешь чаю? Вряд ли у меня найдется что-то, кроме хлеба и масла.

Леди Джорджина просияла. То ли ее обрадовала перспектива позавтракать, то ли возможность чем-то заняться.

– Мы можем сделать тосты, – радостно прощебетала она.

Гарри поднял бровь, но она уже сама нашла хлеб и масло, нож и гнутую вилку. Попыталась отрезать кусок хлеба, но у нее вышло что-то бесформенное.

И все трое молча уставились на этот кусок. Она прочистила горло.

– Думаю, орудовать ножом – мужская работа, – нашлась она и передала нож Гарри. – Держи. И постарайся, чтобы кусочки получились не слишком толстыми, иначе они не прожарятся, и внутри у них будет рыхлая масса. И не слишком тонкими, иначе они сгорят. Ненавижу подгоревшие тосты, а вы?

Она повернулась к мальчику, и тот кивнул.

– Я сделаю все возможное, – ответил Гарри.

– Очень хорошо. А я буду мазать их маслом. И, полагаю, – она кинула оценивающий взгляд на мальчишку, – ты можешь их поджарить. Ведь ты умеешь делать правильные тосты, не так ли?

Мальчик снова кивнул и взял вилку с таким видом, будто это меч короля Артура.

Скоро на столе уже высилась горка хрустящих аппетитных тостов. Леди Джорджина разлила чай, и все трое сели завтракать.

– Как бы мне хотелось остаться, – сказала Джордж, облизывая масляные пальцы. – Но, видимо, придется вернуться в имение: надо хотя бы переодеться.

– Ты оставила распоряжение прислать за тобой карету? – спросил Гарри. Если нет, надо будет дать ей свою лошадь.

– Сегодня утром я видел карету, – вставил мальчик.

– Она стояла на подъездной аллее? – спросила леди Джорджина.

– Нет, – ответил мальчик с набитым ртом. – Она пролетела мимо меня. Лошади неслись галопом.

Леди Джорджина и Гарри переглянулись.

– Черная карета с красной отделкой? – уточнила она. Такая карета была у Тони.

Мальчик помотал головой и протянул руку за пятым по счету тостом.

– Синяя. Просто синяя.

Леди Джорджина ахнула и подавилась чаем. Гарри с мальчиком удивленно посмотрели на нее.

– Оскар, – выдавила она. Гарри поднял бровь.

– Средний брат. Гарри поставил чашку.

– А сколько всего у тебя братьев, моя госпожа?

– Трое.

– Черт.

– Но он управляющий, Джорджи! – Оскар схватил с подноса булочку в сахарной глазури. – Это же совсем не твой вариант, дорогая! Я имею в виду, – говорил он, размахивая булочкой, – что следовало либо закрутить роман с кем-то из высшего общества, либо, наоборот, соблазнить молодого красивого конюха.

Оскар улыбнулся, и в уголках его глаз цвета темного меда заиграли бесовские морщинки. Волосы его были темнее, чем у Тони, почти черные. И только при ярком солнечном свете в них проблескивала рыжина.

– И это называется помощь? – возмутился Тони, потирая переносицу большим и указательным пальцами.

– Действительно, Оскар, – поддержал его младший из братьев Мейтленд, Ральф. Неуклюжий и крупно-костный, он только входил в тот возраст, когда молодые люди начинают мужать. – Джорджина не могла никого соблазнить. Она не замужем. Это он ее соблазнил, пройдоха.

На секунду Оскар и Тони потеряли дар речи. Ральф сказал то, что лежало на поверхности.

Джордж вздохнула – уже не в первый раз с тех пор, как переступила порог библиотеки. Глупо. Глупо. Глупо. Ей стоило бы убежать в лес, поджав хвост, как только она увидела карету Оскара. У них ушло бы несколько дней на ее поиски. А при определенном везении и несколько недель. Она спала бы под звездным небом, ела землянику и запивала росой – пусть землянику в сентябре уже не найти. А вместо этого она послушно оделась в самое скромное свое платье и предстала перед тремя младшими братьями.

Которые испепеляли ее своими взглядами.

– Хочу уточнить, что это было взаимное желание, если это имеет для вас значение.

Ральф растерянно промолчал, Тони простонал, а Оскар рассмеялся, чуть не подавившись булочкой.

– Нет, это не имеет значения, – сказал Тони. – Значение имеет только то, что…

– Что ты должна немедленно порвать с ним, – закончил Оскар. Он даже погрозил Джордж пальцем, забыв, что держит в этой руке булочку. И огляделся в поисках тарелки, чтобы пристроить ее. – Вот выйдешь замуж, за подходящего кандидата и тогда делай, что хочешь.

– Это неправильно! – вскочил Ральф, что выглядело эффектно благодаря его росту. – Джорджина не какая-то там распутница или профурсетка, с которыми ты вечно шляешься. Она…

– Я никогда, никогда не имею дела с профурсетками, – гневно ответил Оскар.

– Господа, прошу вас, – прервал их Тони. – Оставьте ваши колкости на потом. Джордж, что ты собираешься делать со своим управляющим? Ты хочешь выйти за него замуж?

– Но послушайте!

– Тони! – завопили Оскар и Ральф. Тони поднял руку, призывая всех к тишине.

– Итак, Джордж?

Джордж стояла в растерянности. Чего она хочет от Гарри? Быть рядом с ним, это ясно. Но все, что выходило за пределы их близости, казалось таким сложным. Почему, ну почему нельзя все оставить, как есть?

– Потому что, – продолжал Тони, – как бы мне не было неприятно признать, Оскар и Ральф правы. Ты должна либо порвать с ним, либо выйти за него замуж.

Ты не принадлежишь к тому типу женщин, которые вступают в незаконные отношения с мужчинами.

О боже. У леди Джорджины все сжалось внутри, будто кто-то подошел незаметно сзади и затянул ей корсет. Это ощущение возникало у нее всякий раз, когда она задумывалась о замужестве. Что здесь скажешь?

– Ну…

– Вайолетт писала, что он убивает овец, – кипятился Ральф. – Джорджине нельзя выходить замуж за сумасшедшего.

Неудивительно, что Вайолетт нигде не видно. Джордж прищурила глаза. Написала письма сразу всем братьям, а теперь прячется в лесу и ищет росу с земляникой.

– Ты снова читал мои письма, – заметил Оскар. Позабыв о булочке, он выбирал на подносе кусочек пирога. – Это мне она написала про овец. В твоем письме этого не было, ты ничего не говорил об этом.

Ральф несколько раз порывался что-то сказать, но лишь открывал рот, как мул, жующий что-то не вкусное.

– А как ты узнал? Наверное, тоже читал мои письма? Оскар злобно ухмыльнулся. Когда-нибудь ему достанется.

– Я старше тебя. И обязан присматривать за своим впечатлительным братцем.

Раздался звон разбитого стекла.

Все посмотрели в сторону камина. У решетки лежали осколки. Облокотившись на каминную полку, Тони стоял и строго смотрел на них.

– Надеюсь, ты не слишком дорожила этой хрустальной вазой, Джордж?

– Нет, вовсе…

– Я рад, – отрезал Тони. – Мы так увлеклись проявлениями братской любви, что отклонились от главной темы. – Он щелкнул пальцами. – Во-первых, веришь ли ты в то, что Гарри Пай сумасшедший и именно он убивает овец на земле Грэнвиля?

– Нет. – Хоть в этом она была уверена.

– Очень хорошо, – Тони отрицательно покачал головой, увидев, что Ральф хочет что-то возразить. – Вы оба доверяете мнению Джордж?

– Конечно, – ответил Ральф.

– Безоговорочно, – подтвердил Оскар. Тони кивнул и повернулся к Джордж.

– Во-вторых, хочешь ли ты выйти замуж за Гарри Пая?

– Но Тони, он же земельный управляющий! – взмолился Оскар. – Ты же знаешь, что ему нужны только… – Он осекся. – Прости, Джорджи.

Джордж отвернулась. Она чувствовала, что ей сложно дышать.

Только Тони спокойно отнесся к реплике Оскара.

– Джордж, считаешь ли ты, что ему нужны только твои деньги?

– Нет. – Злые, злые братья.

Он поднял брови и многозначительно посмотрел на Оскара.

Оскар развел руками в ответ.

– Ну что ж! – только и ответил он и отошел к окну, прихватив тарелку с едой.

– Ты хочешь за него замуж? – настойчиво повторил Тони.

– Я не знаю!

Джордж задыхалась. Какое еще замужество? Брак – это пуховое покрывало, которое накрывает супругов, и под этим покрывалом становится тесно и душно, и в итоге они задыхаются, но продолжают жить, не замечая, что уже мертвы.

Тони на секунду закрыл глаза.

– Я знаю, что до сих пор ты старательно избегала замужества. И я могу понять тебя. Мы все можем.

Оскар, все еще стоящий у окна, дернул плечом.

Ральф опустил глаза.

Тони продолжал смотреть на нее.

– Если ты отдалась этому мужчине, не кажется ли тебе, что ты уже сделала свой выбор?

– Может быть, – ответила Джордж, поднимаясь. – А может, и нет. В любом случае я не хочу, чтобы на меня давили. Дайте мне время подумать.

Оскар отвернулся от окна и посмотрел на Тони.

– Мы дадим тебе время, – сказал Тони, и Джордж чуть не расплакалась, увидев сочувствие в его глазах.

Она закусила губу и стала изучать книжный стеллаж, который оказался к ней ближе, чем другие. Она провела пальцами по корешкам книг и краем уха услышала, как Ральф говорит Оскару:

– Не хочешь проехаться верхом, Оскар?

– Что? – казалось, Оскар раздражен. А может, у него просто набит рот. – Ты что, с ума сошел? Посмотри, начинается дождь.

Вздох.

– Все равно, поедем со мной.

– Но зачем? Ах да. Ну конечно.

И двое братьев покинули библиотеку.

Джордж едва сдержала улыбку. Оскар всегда был наименее чувствителен. Она обернулась и посмотрела на Тони. Тот стоял лицом к огню. Она вздрогнула. Черт, ведь она хотела рассказать ему еще вчера.

У Тони явно есть глаза на затылке. Он резко обернулся.

– Что?

– Боже, тебе не понравится то, что ты сейчас узнаешь. Мне следовало сразу об этом рассказать, но… – она провела рукой по воздуху. – Боюсь, что у второй твоей сестры тоже проблема.

– У Вайолетт? Джордж вздохнула.

– Вайолетт оказалась в затруднительном положении. Он поднял брови.

– Летом ее соблазнили.

– Черт побери, Джордж, – воскликнул Тони, почти завопил. – Почему ты сразу мне не сказала? Она здорова?

– Да, вполне. И прости, я сама только вчера узнала. – Джордж выдохнула. Она так устала от тяжелых разговоров, но надо идти до конца. – Девочка не хотела рассказывать тебе. Боится, что ты заставишь ее выходить замуж.

.– Но именно так обычно поступают, чтобы спасти честь семьи. – Тони свирепо глядел на Джордж. – Это достойный молодой человек?

– Нет, – ответила Джордж и поджала губы. – Он шантажирует ее. Говорит, что все расскажет, если она откажется выйти за него.

Он стоял, опираясь своей большой рукой на каминную полку и постукивая указательным пальцем по мраморной поверхности. Джордж едва дышала. Тони иногда бывал невероятно упрям и старомоден. Наверное, во всем виноват титул.

– Мне это не нравится, – Тони оборвал тишину, и Джордж выдохнула. – И кто же он?

– Леонард Вентворт. Мне пришлось долго уговаривать ее, чтобы она назвала его имя. В результате она сдалась, но при условии, что ты не будешь заставлять ее выходить замуж.

– Приятно слышать, что меня здесь держат за самодура, – пробурчал Тони. – Никогда не слышал о Вентворте. Откуда он вообще взялся?

Джордж пожала плечами:

– Точно не знаю. Кажется, кто-то из друзей Ральфа. Помнишь, в июне он приезжал со своей компанией к нам на охоту?

Тони кивнул.

– Да, с Ральфом тогда приехали трое или четверо друзей. Двоих я знаю, это братья Александра, из старинного лестерширского рода.

– Еще там был Фредди Барклай. Он не убил и рябчика, и все нещадно над ним смеялись.

– А один подстрелил Десяток птиц, – задумчиво произнес Тони. – Он вроде постарше, чем остальные друзья Ральфа. Почти моего возраста.

– Вайолетт говорит, ему двадцать пять, – поморщилась Джордж. – Можешь себе представить двадцатипятилетнего мужчину, совращающего девочку-подростка? Да еще заставляющего выходить за него замуж?

– Охотник за состоянием, – процедил Тони. – Черт бы его побрал. Надо расспросить о нем Ральфа. И найти этого негодяя.

– Прости меня, – произнесла Джордж. За что бы она ни бралась в последнее время, ничего путного не выходило.

Лицо Тони смягчилось.

– Нет, это ты меня прости. Ты не можешь отвечать за грехи этого человека. Мы с Оскаром и Ральфом все уладим.

– Что ты собираешься делать? – спросила Джордж.

Тяжелые брови Тони сошлись на переносице. Сейчас он стал очень похож на отца. Какое-то время он молчал, и Джордж показалось даже, что он ее не слышал. Но вот он поднял глаза, и она замерла, потрясенная холодом его голубых глаз.

– Что я собираюсь делать? Объясню ему, насколько глупо угрожать кому-либо из Мейтлендов, – ответил он. – Обещаю, он не станет больше досаждать Вайолетт.

Джордж хотела, было расспросить поподробнее, но удержалась. Это тот самый случай, когда не надо знать лишнего.

– Спасибо. Он удивленно поднял брови.

– Забота о семье – мой долг.

– Отец не считал это своим долгом.

– Да, не считал, – согласился Тони. – С таким отцом да еще с нашей маман в придачу остается только удивляться, как мы вообще выжили. Но именно поэтому я поклялся себе, что буду по-настоящему заботиться о семье.

– И у тебя получается.

Если бы только она сама так же хорошо выполняла свои обязанности перед семьей.

– Я стараюсь, – он широко и как-то по-детски улыбнулся в ответ, и она вдруг осознала, насколько редко он стал улыбаться. Но его улыбка тут же растаяла. – Я решу проблему Вайолетт. Но я не могу решить твою проблему, пока ты сама не определишься. Ты должна принять решение насчет Гарри Пая, Джордж, и как можно скорее.

– Ну что, Пай, как она? Хороша?

Гарри остановился и медленно повернулся. Его левая рука свободно висела вдоль тела. После того как леди Джорджина ушла, он отправился с мальчиком в Вест-Дайки, чтобы купить ему пару ботинок.

Повернувшись, Гарри увидел, что к нему обращается тот самый выпивоха с огромными кулачищами, который участвовал в потасовке в таверне «Петух и червяк». Через все его лицо тянулся свежий шрам от ножевой раны, которую нанес ему Гарри. Он начинался на лбу, проходил по переносице и заканчивался на щеке. Рядом с ним стояли еще двое громил. Они выбрали удобное место для нападения: заброшенную дорогу. Из сточной канавы отвратительно пахло, особенно в теплую погоду.

– Тебе надо сделать примочку, – кивком головы Гарри указал на гноящуюся рану.

Тот ухмыльнулся в ответ, корка на щеке лопнула, и из раны засочилась кровь.

– И что ты получаешь от нее взамен, жеребчик? Дорогие безделушки?

Один из его приятелей хихикнул. Гарри почувствовал, как испугался мальчик. Гарри положил правую руку ему на плечо и примирительно сказал:

– Если хочешь, я могу открыть рану и откачать гной. Он отравляет рану и не дает ей зажить.

– Отравляет рану? Уж кто-кто, а ты знаешь толк в отравлениях, правда, ведь, Пай? – Он ухмылялся, радуясь своей шутке. – Так, значит, ты теперь от овец перешел к людям?

Гарри нахмурился. О чем он?

Его противник заметил его смятение и наигранно произнес:

– Как, ты еще не в курсе? Сегодня утром на вересковой пустоши нашли тело женщины.

– Какой женщины?

– Тебе шьют убийство. Все говорят, что убийца ты, и ждут, не дождутся возможности расправиться с тобой. Но ты, небось, был занят своей дамочкой?

Здоровяк начал надвигаться на него, и Гарри протянул левую руку к голенищу.

– Она указывает тебе, когда можно кончать, Пай? Или, может быть, она вообще не разрешает кончать? Чтобы не испачкать ее белое тело своим неблагородным семенем? Не стоит, не стоит, – добавил он, увидев, что Гарри потянулся за ножом. – Я не буду драться с мужчиной-шлюхой.

И все трое удалились, смеясь.

Гарри похолодел. Шлюха. Много лет назад так назвали его мать.

Шлюха.

Мальчик слегка повел плечом. Гарри посмотрел на него и понял, что сжал его плечо слишком сильно. Мальчик молча терпел, только слегка пошевелился.

– Как тебя зовут? – спросил Гарри.

– Уилл, – мальчик поднял на него глаза и вытер нос рукавом. – Моя мама шлюха.

– М-да, – Гарри отпустил его плечо. – И моя.

Джордж мерила шагами библиотеку. Наступил вечер, и окна изнутри казались черными зеркалами. На секунду она застыла, глядя на свое призрачное отражение. Ее прическа казалась безупречной, и все же Тигли заново причесала Джордж после ужина. В этот вечер она выбрала платье цвета лаванды – одно из ее любимых – и жемчужные серьги. Может, она и льстила себе, и все же ей казалось, что в этом наряде она выглядела неплохо. Да что там неплохо – почти красавица.

Если бы только она была столь же уверена не только в платье, но и в самой себе.

Она уже начала сомневаться, что выбрала правильное место для встречи. Но разве у нее есть выбор? Сейчас, когда здесь братья, она не могла пригласить Гарри в свои комнаты, а идти к нему домой… Джордж зарделась. Когда она у него, они почти и не говорят, разве не так? Так что только здесь, в библиотеке. И все же… Как-то это неправильно.

В коридоре послышались тяжелые шаги. Джордж выпрямила спину и повернулась к двери с видом жертвы, ожидающей чудовище. Или леопарда.

– Добрый вечер, госпожа, – Гарри буквально прокрался в комнату.

Точно леопард! Джордж казалось, что у нее волосы встали на затылке – такая от него исходила энергия.

– Добрый вечер. Присаживайся, – и она показала на диван.

Он метнул взгляд туда, куда она показала, но не двинулся с места.

– Я лучше постою. О боже.

– Ну… – Джордж набрала воздуха и поняла, что не помнит, с чего собиралась начать разговор. Когда в своей комнате она подбирала слова для разговора, ей казалось, что они наполнены смыслом. Но сейчас, когда Гарри рядом, они вдруг начали растворяться, как газетная бумага в воде.

– Да? – он вскинул голову, будто пытаясь расслышать ее мысли. – Как лучше, на диване или на полу?

– Я не… – растерялась Джордж.

– На стуле? – спросил Гарри. – Где вы предпочитаете заняться со мной любовью?

Щеки Джордж запылали.

– Но я не для этого тебя пригласила.

– Нет? – он поднял брови. – Вы уверены? Но зачем-то ведь вы велели мне сюда прийти?

– Я не велела… – Она закрыла глаза, помотала головой и сделала еще одну попытку: – Нам надо поговорить.

– Поговорить. – Такое простое и ясное слово. – Хотите дать мне отставку?

– Нет. Почему ты так решил?

– Моя госпожа! – Гарри засмеялся грубым, неприятным смехом. – Пусть я всего лишь ваш слуга, но не отказывайте мне хоть в каком-то уме. Вы весь день проводите с вашими братьями-аристократами, а потом приглашаете меня в библиотеку. Что же это еще, если не отставка?

Все шло не так, как она представляла. Она беспомощно развела руками.

– Я просто хотела поговорить.

– О чем же, моя госпожа?

– Я… я не знаю. – Она зажмурила глаза, пытаясь сосредоточиться. И он совсем не хотел ей помочь. – Тони настаивает, чтобы я приняла решение по поводу наших отношений. И я не знаю, что делать.

– И вы меня спрашиваете, что делать?

– Я… – она выдохнула. – Да.

– Мне, простолюдину, все очевидно, – ответил Гарри. – Надо оставить все как есть.

Джордж смотрела на свои руки.

– Но в этом-то и дело. Я не могу.

Когда она снова подняла глаза, лицо Гарри было настолько спокойным, будто она смотрела в глаза покойника. Боже, она уже начинала ненавидеть эту его безжизненную маску!

– Тогда увольте меня с завтрашнего дня.

– Нет, – она сжала руки, – я этого совсем не хочу.

– Но вы не можете получить сразу все. – В голосе Гарри прозвучала усталость. Его прекрасные зеленые глаза поблекли от состояния, очень близкого к отчаянью. – Вы можете либо быть моей любовницей, либо уволить меня. Я не останусь в качестве чего-то полезного, как лошадь в стойле, на которой вы ездите, пока живете в Уолдсли, и о которой забываете в Лондоне. Вы хоть знаете ее имя?

Она ничего не могла ответить. Сказать по правде, она действительно не знала, как зовут ее лошадь.

– Это совсем не так.

– Нет? Простите, но как тогда, госпожа? – Сквозь маску начала продираться ярость, оставляя пунцовые пятна на его скулах. – Я вам не мальчик по найму, с которым неплохо повозиться в постели, но которого стыдно представить семье.

Щеки Джордж горели.

– Почему ты так груб со мной?

– Разве? – Гарри подошел к ней вплотную. – Вы должны извинить меня, госпожа. Так всегда бывает, когда берешь в любовники неотесанного деревенщину. – Он обхватил руками ее лицо, уперся большими пальцами в виски. От этого прикосновения сердце ее бешено запрыгало. – Разве не этого вы хотели, когда выбирали, кому отдать свою невинность?

От него пахло алкоголем. Может, все из-за этого? Он пьян? Но если так, то никаких других признаков не заметно. Она набрала воздуха, чтобы успокоиться и найти в себе силы противостоять его агрессии.

– Я…

Но он не дал ей сказать, а злобно прошипел:

– Я настолько груб, что беру вас прямо у двери? Настолько груб, что вы кричите и стонете в постели? Настолько груб, что не испаряюсь незаметно, как только во мне пропадает необходимость?

Джордж содрогнулась от этих страшных слов и пыталась сообразить, что сказать в ответ. Но поздно. Гарри овладел ее ртом, больно кусая ее нижнюю губу. Грубо прижал ее к себе и стал тереться об нее бедрами. Снова она, эта дикая и безоглядная страсть. Одной рукой он задрал ее платье. Ткань затрещала, но Джордж было уже не до нарядов.

Поцелуи стали нежнее.

И вдруг он оторвался от нее и прошипел на ухо:

– Я уже говорил тебе, реши все сама, прежде чем идти ко мне. Я не чертова левретка, которую можно взять на ручки, потискать, а потом отправить подальше. От меня так просто не избавиться.

Джордж чуть не упала – и от его слов, и просто оттого, что он перестал ее держать – но вовремя схватилась за спинку кресла.

– Гарри, я…

Но он уже ушел.