"Наполеон Ридевский. Парашюты на деревьях " - читать интересную книгу автора

явственнее доносилась песня, показалась колонна крытых грузовиков. Одна
машина съехала в сторону и остановилась прямо перед нами, остальные проехали
дальше и тоже остановились. Стали вылезать полицейские в черных лоснящихся
сапогах. С ними были две здоровенные овчарки с черными спинами и подпалыми
животами. Три полицая с пистолетами на ремнях вытащили станковый пулемет и
поставили на дороге сзади машины. Хорошо, что в полном безветрии собаки,
хотя и находились недалеко, но все же не чуяли нас. Все полицейские рослые,
как на подбор, вооружены автоматами, за ремнем у каждого гранаты с длинными
деревянными ручками.
Наверное, приехали искать нас. В такой обстановке, при нападении
больших сил, нам лучше уходить от преследования, маневрировать, всячески
избегать открытых стычек, применять оружие в крайнем случае: отвечая на
огонь или при прорыве вражеской цепи. Если бы мы знали местность, то легче
было бы принять правильное решение.
Ни капитан Крылатых, ни мы не знали, где находимся, что встретим, если
двинемся южнее, западнее или восточнее. Мы только знаем, что к северу от нас
остались на деревьях наши парашюты.
Все мы с опаской посматриваем на собак. А что, если овчарки будут
спущены со шворок и бросятся прямо на нас?
Мы лежим с автоматами наизготовку. Нетрудно было бы одним махом
покончить и с полицейскими и их овчарками. Но что дальше?
Я стараюсь не смотреть на Крылатых, не хочу встретиться с его взглядом.
Знаю одно: ему в эту минуту труднее всех, он командир и за всех в ответе. Но
вот Павел Андреевич прошептал что-то на ухо Шпакову, и тот бесшумно уполз.
Но вряд ли он успел передать распоряжение командира остальным разведчикам,
которые еще не видели, что происходит на шоссе, как Генка оказался возле
меня.
- Рубанем, - прошептал он, а глаза его так и сияли.
Я заволновался, чтобы он не выдал нас каким-либо неосторожным
движением, положил руку на его автомат, покачал головой. Генка понял.
Полицейские, которые держали овчарок, громко разговаривали. Пулеметчик,
приладив барабан с патронами, приспосабливался к стрельбе. Он лег, широко
разбросав ноги.
Оглянувшись, я увидел, что к нам подползают вместе со Шлаковым все
остальные, кроме Ани и Зины.
С другого конца шоссе медленно и плавно подъехали новые грузовики с
солдатами, прошла открытая легковая машина в сопровождении
бронетранспортера. В ней сидели три офицера в фуражках с высокими тульями.
Кто-то невидимый нам подал команду тем, что были на шоссе. Полицейские стали
по стойке смирно, вскочил и стал в строй пулеметчик. Еще команда - и
каратели отошли дальше вперед по шоссе, но окончательно не скрылись от
нашего взора, остановились. И хотя они были и теперь недалеко, но все же
невольный вздох облегчения вырвался у каждого из нас.
Но прошло лишь несколько минут, как, чеканя шаг и горланя песню, на
место ушедших полицейских пришли совсем еще юнцы. Рукава у них были закатаны
повыше локтей, что создавало впечатление этаких залихватских рубак, хотя,
судя по форме, они были всего-навсего курсантами юнкерских училищ, еще не
нюхавшими пороха.
С нашей стороны дороги видно было шесть овчарок. Очевидно, собаки были
и по ту сторону. Юнкера бряцали оружием, оживленно разговаривали, ржали, как