"Майкл Ридпат. Все продается " - читать интересную книгу автора

вокруг стола Томми сейлсмены украдкой посматривали на меня. Правда, у меня
создалось такое впечатление, что они смотрят не столько на меня, сколько на
кресло, в котором я сидел. На кресло Томми.
На этом месте я чувствовал себя осквернителем могил. Я вскочил,
осмотрелся. Глупо было стоять, когда никто не обращает на тебя внимания. Мне
хотелось во все горло крикнуть, объяснить им, что я не виноват в том, что
Томми здесь нет.
Я мог представить себе ход их мыслей. Томми не повезло. На его месте
мог оказаться любой из них. За пять минут Томми превратился из блестящего
сейлсмена в неудачника. Всем своим видом они хотели показать - по крайней
мере на людях, - что они не имеют никакого отношения к этой истории, что они
тут вообще не при чем.
Ко мне подошел мужчина в сером комбинезоне. Перед собой он катил
большую синюю корзину на колесиках.
- Это был стол мистера Мастерсона? - спросил он.
Я кивнул. Он неторопливо сложил в корзину все, что по его мнению могло
быть личной собственностью Томми, и, волоча за собой корзину, ушел. Я
заметил, что на спинке кресла остался пиджак Томми. "Эй!" - крикнул я, но
мужчина в комбинезоне не слышал меня. В этом гигантском операционном зале
мой английский акцент звучал неуместно. Кое-кто повернул голову в мою
сторону, но, разумеется, не те, кто сидели вокруг стола Томми. Они всячески
подчеркивали, что не замечают меня.
Меня спас руководитель группы анализа. Остаток дня я провел с
аналитиками, обсуждая достоинства и недостатки различных бросовых облигаций.
Тема оказалась неожиданно интересной. Понять, какая компания преуспеет, а
какая потерпит крах, - в этом было что-то и от искусства и от науки.
Аналитики "Блумфилд Вайс" научили меня многому, что впоследствии могло
оказаться полезным.
Я освободился около половины шестого и вернулся в операционный зал,
чтобы попрощаться с Ллойдом. Он ни словом не обмолвился о Томми, поэтому я
сказал:
- Если увидите Томми, пожелайте ему от меня удачи.
- Конечно, - сказал Ллойд. - Томми - отличный парень.
Ллойд проводил меня до лифта. Я всячески пытался не демонстрировать
свое раздражение. Похоже, "Блумфилд Вайс" специализировался на воспитании
крайне неприятных типов вроде Кэша Каллахана, Дика Вайгеля и Ллойда Харбина.
Я понимал, что иногда без увольнения сотрудника не обойтись, но сомневался,
чтобы доброжелательный и очень толковый Томми этого заслуживал. К тому же
его не просто уволили: за несколько минут в "Блумфилд Вайс" уничтожили все
его следы, стерли всякую память о нем.
Прощаясь с Ллойдом, я снова удачно противостоял его попытке расплющить
мне кисть рукопожатием. Это было слабым утешением.
Кабина лифта оказалась пустой, и я облегченно выдохнул. Для одного дня
пришлось иметь дело со слишком многими безжалостными подонками.
Кабина остановилась на следующем этаже, и в открывшихся дверях я увидел
высокую фигуру Кэти. У меня упало сердце. Я был вовсе не настроен на
вежливую болтовню, а тем более - на серьезный спор. Кажется, Кэти, увидев
меня, тоже не обрадовалась. Она была расстроена, ее щеки горели, губы
дрожали.
- Неудачный день? - спросил я.