"Майкл Ридпат. Все продается " - читать интересную книгу автора Хамилтон подошел ко мне.
- Я бы рекомендовал вам прочесть кое-что из этих книг. Они помогут понять суть нашей работы. Я удивленно посмотрел на него. - Рынки - это постоянное изменение цен, это взаимосвязанные группы людей, это конкуренция, это информация, это страх, жадность, вера, - объяснял Хамилтон. - Все это является предметом исследования ряда наук, каждая из которых позволяет со своей точки зрения понять, почему рынок ведет себя так, а не иначе. - Понимаю, - сказал я. Я действительно понял Хамилтона. В его представлении все, что сделали великие ученые в естественных и гуманитарных науках, так разве лишь внесли какой-то вклад в теорию финансов. Что ж, значит, и от них была какая-то польза. Я снял с полки книгу. Это был "Государь" Никколо Макиавелли. - А это? - спросил я, показывая книгу Хамилтону. Он улыбнулся. - О, Макиавелли понимал, что такое власть. Это книга о власти и о том, как ее использовать. А что такое финансовые рынки? Деньги - это власть, информация - это власть, аналитические способности - это тоже власть. - Но разве он не писал о том, как стать безжалостным диктатором? - Нет, нет, вы чрезмерно упрощаете. Конечно, он верил в то, что цель оправдывает средства. Умелый государь ради достижения своей цели способен на все, но он постоянно должен поддерживать видимость добродетели. Это жизненно важно. Я озадаченно моргнул. Хамилтон рассмеялся. беречь свою репутацию. Запомните это. - Запомню, - сказал я, ставя книгу на место. - Мне нравится мой кабинет, - довольным тоном продолжал Хамилтон. - Я провожу здесь почти все свободное время. Посмотрите, какой отсюда открывается вид. В самом деле, вид был изумительным. Передо мной лежал весь Сити от собора святого Павла до Ист-энда, в том числе и то банковское здание, где располагался офис нашей компании. Источник вдохновения для Хамилтона, когда он склонялся над трудами по исследованию рынков. Мы вернулись в гостиную. - Скотч? - предложил Хамилтон. - Да, пожалуйста. Он плеснул щедрую порцию виски в два стакана и разбавил его небольшим количеством воды. Хамилтон протянул мне один стакан. Мы сели. С видимым удовольствием попробовав напиток, Хамилтон спросил: - Вы полагаете, это было самоубийством? Он внимательно следил за моей реакцией. Я вздохнул. - Нет, - сказал я. - Полиция может говорить все что угодно, но я никогда не поверю, что Дебби могла решиться на что-то подобное. - Впрочем, у нее были проблемы с работой, не так ли? - заметил Хамилтон. - Не знаю, рассказывала ли она вам, что незадолго до ее смерти у нас была довольно трудная беседа о её будущем. - Да, я знаю, - ответил я. - Она говорила мне и действительно была немного расстроена. Но надолго ее не хватило, она скоро обо всем забыла. Она |
|
|