"Мишель Рио. Архипелаг" - читать интересную книгу автора

одежда, изысканный покрой и складки которой скрывали линии тела лишь
отчасти, тем более их подчеркивая, небрежная грация поз, учтивое внимание,
казалось начисто лишенное подлинного интереса, - все в ней являло сдержанную
и вызывающую смесь мечтательного достоинства и дремлющей чувственности. Эта
колдовская смесь пламени и пепла породила во мне волнение, причины которого
я еще не успел уяснить, но которое проявилось в том, что, не отдавая себе в
этом отчета, я разглядывал ее так, что меня можно было бы обвинить в
глупости или в дерзости.
Я поздоровался, она предложила мне сесть. Потом, поглядев на меня,
сказала по-французски:
- Глаза у вас не такие, как у матери. А в остальном вы очень на нее
похожи.
Она улыбнулась, продолжая меня разглядывать. Такое начало разговора
отнюдь не рассеяло моего смущения, наоборот, оно повергло меня в полное
замешательство. Я стоял молча, неловко, ожидая продолжения. Немного погодя
она как будто осознала гнет нависшего молчания и заметила собственную
рассеянность.
- Мы говорили с вашей матерью по телефону. Она сообщила мне, что весь
апрель не будет в Париже, вы, несомненно, уже об этом знаете. Ее беспокоит,
что вам придется провести пасхальные каникулы в одиночестве, это ей не по
душе.
Она сделала паузу. В этот раз она говорила по-английски, и я пытался
угадать, случайно это или при встрече с учеником-французом она желала
мимоходом убедиться, насколько хорошо поставлено обучение в ее школе. Я уже
хотел было ответить, что вопрос улажен и я принял приглашение Алана Стюарта
провести каникулы у него в Лондоне, а потом в его родовом поместье в
Шотландии, о чем я пока еще никого не уведомил. Но потом я подумал, что
навряд ли она пожелала встретиться со мной - дело совершенно
небывалое -только для того, чтобы сообщить мне о смутной тревоге моей
матери, которую едва ли следовало принимать всерьез. Надо полагать,
Александра Гамильтон хотела мне что-то предложить - любопытно было узнать
что; но я наверняка не узнал бы этого, если бы сразу поведал ей о моей
договоренности с Аланом. Поэтому я промолчал. Заключив по моему молчанию,
что у меня нет определенного мнения на сей счет, она продолжала:
- Я предложила вашей матери вот что: вы можете остаться до конца
каникул в Hamilton School. Поскольку почти все обитатели колледжа разъедутся
и его помещения будут закрыты, вам лучше перебраться из вашей комнаты в
комнату для гостей на верхнем этаже этого дома. Если молодому человеку
вашего возраста мое общество не покажется слишком строгим, обедать и ужинать
мы сможем вместе. Если не ошибаюсь, через несколько дней вам минет
семнадцать? И как раз во время каникул. По-моему, это обстоятельство
особенно огорчает вашу мать. Я постараюсь, насколько это возможно, заменить
ее в этом случае. Вы сможете пользоваться яхтой, а также бассейном и
гимнастическим залом. Библиотека будет открыта, потому что мсье Уайльд, как
всегда, отказывается покидать стены колледжа. Что вы скажете на мое
предложение?
Она говорила любезным, но безучастным тоном. Я чувствовал, что ничего
не значу, как бы даже не существую в ее глазах, она делала все это из дружбы
к моей матери, чье присутствие так остро ощущалось в продолжение нашей
беседы - в этой маленькой импровизированной пьесе реально участвовали только