"Александра Риплей. Чарлстон" - читать интересную книгу автора

светлели. Острый шпиль церкви Святого Михаила, поднимавшийся над крутыми
черепичными крышами, казался белоснежной стрелой на фоне громоздящихся ввысь
облаков, сулящих грозовой ливень и долгожданную прохладу.
Шпиль служил целью. Майор рассек саблей воздух.
Ядро было густо окрашено черной краской. Оно взмыло над водной гладью,
как ворона, неподвижно застыло на миг в высшей точке траектории и начало
лениво опускаться на город. Было 4 часа 12 минут пополудни.
Перелет! Ядро упало в болото западнее города и было поглощено жирным
голубовато-черным илом. Майор Эллис выругался и сделал перерасчет.
На колокольне Святого Михаила Эдвард Перкинс протер глаза. Вот уже
двадцать лет изо дня в день он стоял в дозоре и надеялся проработать по
крайней мере еще столько же. На тридцать девятом году жизни его глаза
"видели острее, чем орлиные", как написали о нем в чарлстонской газете
"Меркурий". Эдвард Перкинс обязан был наблюдать, не взовьется ли над городом
дым, - не белый дымок каминных труб и кухонных очагов, а черные клубы,
свидетельствующие о пожаре. Со времени основания в 1670 году старый город
пережил пять разрушительных пожаров; страшная память о них хранилась в крови
у его обитателей. Но орлиные очи бессменного сторожа и две противопожарные
помпы на колесах, сияющие алой краской в пожарной части близ доков,
позволяли чарлстонцам предаваться полуденной лени в домах с закрытыми
ставнями.
А вот и еще. Эдвард Перкинс подался вперед, прикрыв глаза ладонью.
Черное пятнышко поднялось над островом Джеймс и стало расти, пересекая
гавань. Оно начало падать, и Эдвард Перкинс бросился, спотыкаясь, к
узловатой веревке, что свисала с самого большого колокола. Его худые руки
напряглись при ударе и вытянулись, когда огромный бронзовый колокол
качнулся, приподнимая сторожа над площадкой. Грозный набат тревоги загудел
над городом.
У Мэри Эшли Трэдд был крупный разговор с десятилетним сынишкой
Стюартом. Беседа не клеилась. Отец Стюарта и старший брат Пинкни,
отправляясь в начале войны в Виргинию, сказали ему, что он остается
единственным мужчиной в доме. Стюарт истолковал это как возможность делать
все, что заблагорассудится, не спрашивая позволения у матери. Мэри с
отчаянием взглянула на веснушчатое лицо сына. Мальчик был копией своего
отца, Энсона Трэдда. Даже волосы непослушные, подумала Мэри. Она втайне
ненавидела жесткие медно-рыжие волосы Трэддов и надеялась, что дети будут
похожи на нее. Хотя бы один, мысленно простонала она. Словно не мои дети.
Все они были похожи на Энсона, даже маленькая Лиззи. И были упрямы, как
Энсон, и никого не слушались, кроме отца, а теперь вот его убили. Дурья
башка! Повел кавалерию в атаку - это в его-то годы! А теперь вот она
осталась одна... Слуги не слушаются, дети грубят, и некому помочь. Большие
темные глаза Мэри наполнились слезами, маленькой пухлой рукой она тронула
траурную брошь. Стюарт растерянно переминался с ноги на ногу. Как всякий
мужчина, независимо от возраста, он не выносил женских слез. Заслышав набат,
он так и подскочил на месте; от сердца отлегло.
- Ураган! - весело крикнул он.
- Пожар! - в ужасе взвизгнула Мэри.
Они выбежали на крытую галерею с колоннами, проходившую по всему
второму этажу.
В доме напротив по Митинг-стрит Эндрю Энсон настороженно поднял голову.