"Александра Риплей. Наследство из Нового Орлеана " - читать интересную книгу автора

КНИГА ПЕРВАЯ

Глава 1

От шкатулки веяло тайной, именно поэтому Мэри казалось, что более
восхитительного подарка она в жизни не получала.
Ее подруги посмотрели на шкатулку, потом друг на друга, не зная, что
сказать.
- Открой ее, Мэри! - воскликнула одна из них, стараясь придать голосу
как можно больше восторга.
- Еще не время, - сказала Мэри. Правой рукой она гладила обшарпанную,
покрытую пятнами поверхность старой деревянной шкатулки. Это был жест любви.
В левой руке она держала письмо, сопровождавшее подарок. Ей мучительно
хотелось прочесть его, но от волнения страницы трепетали в ее пальцах.
- Прочти ты, Сью, - сказала она, протягивая письмо своей ближайшей
подруге. - У меня что-то голос дрожит.
Сью поспешно выхватила письмо - любопытство одержало верх над
вежливостью.
- "Дорогая моя Мэри, - громко прочла Сью. - Эта шкатулка - подарок от
твоей матери". - Она посмотрела на собравшихся в комнате девушек. Вид у них
был совершенно изумленный, да и сама Сью сильно удивилась. Все знали, что
миссис Макалистер не написала Мэри ни одного письма, а уж о подарках и речи
быть не могло. Подарки - дорогие сласти и богато иллюстрированные книги -
присылал Мэри отец, хотя вообще-то баловство такого рода в монастырской
школе не разрешалось. Сью поспешила вновь обратиться к письму. - "Дорогая
моя Мэри, - повторила она. - Эта шкатулка - подарок от твоей матери, а не от
меня. Я не знаю, что находится внутри. В этой шкатулке, по ее словам, скрыты
сокровища всех женщин ее семьи. Она получила шкатулку от матери, а та - от
своей. И так было на протяжении многих поколений. По традиции, старшая дочь
получает шкатулку в день своего шестнадцатилетия и хранит до тех пор, пока
ее собственной дочери не исполнится шестнадцать".
Сью прижала письмо к накрахмаленному белому нагруднику своей школьной
формы.
- В жизни не слышала ничего более романтического, - сказала она. -
Мэри, ты не хочешь ее раскрыть? Ведь твой день рождения уже почти наступил.
Завтра тебе будет шестнадцать.
Мэри не слышала вопроса подруги. Она была погружена в грезы.
Мэри часто грезила. Еще совсем маленькой она обнаружила, что всякий
раз, когда мир вокруг становится уродлив и несчастен, можно переноситься в
прекрасный, счастливый мир, существующий в ее воображении. В этом мире,
принадлежащем только ей, существовало или вот-вот должно было появиться все,
чего ей угодно было пожелать; а все мерзкое, неприятное забывалось и,
казалось, не существовало вовсе.
Теперь, в воображении, она раскрывала шкатулку, а рядом стояла мать,
готовая поделиться с нею всеми своими тайнами. Ее мать оставалась все той же
прекрасной, благоухающей лучшими духами женщиной, которую Мэри боготворила.
Но теперь она не была чужой и холодной. Она любила Мэри. Она лишь ждала,
когда дочери исполнится шестнадцать, чтобы проявить свою любовь.
Мэри дотронулась до шкатулки. Нет, то была не греза, а нечто осязаемое,
весомое. И оно свидетельствовало о любви матери к ней, Мэри. Она